– Все, ребята, устраивайтесь. Завтра с утра вы двое – на буровую, а ты – на промывку, – сказал мастер Аркашке. – Там тоже люди нужны.

Он ушел.

– Елисей, а что на промывке делают? – спросил Петька своего более опытного приятеля.

– Пробы с долбежки и шурфов моют, смотрят состав осадочных пород. Ну, есть ли там руда или порода пустая… Да ты бы спросил об этом мастера – он лучше объяснит.

– Ну а дальше что, что с пробами?

– Шлихи-то – на анализ отдают, в лабораторию. А там девки сидят и под микроскопом что-то считают… Интересно! Мне одна лаборантка в Усть-Куйге в микроскоп заглянуть давала…

– В другое место ты у нее заглядывал! – хохотнул Аркашка.

– Иди ты, дурак!..

– Ладно, Елисей, оставь его, – вступился Петька. – Что дальше-то?

– Она мне показывала споры от растений. Говорит, им миллионы лет! Видишь, как давно – и ничего, сохранились.

– Врешь ты, Елисейка! – прервал его Аркашка. – Не может того быть! И что же, посади эти споры – вырастут в деревья?

– Не знаю! Как-то не подумал спросить! А ты, Аркашка, башковитый! Смотри-ка – посадить!

– А может, еще и мамонтов оживлять? – съязвил Аркашка. – Их здесь тоже находят! Или динозавров из яиц высиживать, ха-ха!

– Что загоготал, как дурак! Дай лучше мыло, мое где-то затерялось. И пожрать не мешало бы. Здесь как – котлопункт?

– Да, наверное…

* * *

С утра буровики погрузили, как обычно, на огромные тракторные сани пустые чаны для проб, закатили пару бочек солярки и уселись сами.

Трактор-болотник, пыхнув выхлопом так, что на трубе мотора подскочила заслонка, стронул сани с места и зашлепал широкими метровыми траками по разбитой тундровой дороге, утопая на половину гусениц в сплошном киселе грязи.

Через некоторое время болотник лихо подтянул сани к первой буровой и остановился. С саней сгрузили чаны, скинули пару мешков соли, бочку солярки, и трактор двинулся дальше – на следующую буровую.

Петька остался на первой буровой в напарниках с мужиком лет сорока. Буровик в нескольких словах объяснил ему, что надо делать, добавив, что остальное он узнает в процессе работы. Он завел долбежку, передвинул ее на новое место, воткнул в землю опоры у долбежки и, крикнув Петьке: «Давай, пора!» – запустил долото, которое быстро, как в масло, стало погружаться в вечную мерзлоту.

С этим напарником Петька проработал три дня и все время молчком, так что он даже устал от этого и легко расстался с ним, так как кроме молчаливости его тяготила в буровике еще его прилежность и какая-то мелочная старательность.

* * *

Через три дня пришел вертолет и перекинул Елисея и Петьку в поисковый отряд Лавишева. Перед этим мастера предупредили по рации, что вертолет будет во второй половине дня и чтобы люди были на месте и ждали.

Вертолет пришел как по расписанию, дал, как обычно, круг над станом и, застрекотав, завис над посадочной площадкой.

Елисей и Петька подхватили свои рюкзаки и спальники и забрались в «брюхо» вертолета, который тут же снялся и пошел по прямой, пересекая долину с ее многочисленными озерками и змейкой петляющей рекой Селеннях.

Пилот вывел машину к противоположному гористому краю долины и повел ее вдоль долины, отыскивая речушку, в которой находился отряд Лавишева. Вот он, очевидно, сориентировался, потому что круто заложил вправо и повел машину вверх по речушке.

С первого захода пилот промахнулся: проскочил мимо палаток, не заметив их, и ушел далеко вверх. Это стало ясно, когда речушка начала теряться в скалах и под брюхом вертолета пошли крутые склоны гор. Выше, далее вверх по речушке, были видны одни только голые вершины, а еще дальше – шапки снегов. Проскочили – это стало понятно всем, пристально отыскивающим внизу маленькую зеленую палатку на фоне грязно-зеленой тундровой растительности.

Вертолет развернулся, спустился ниже к земле и пошел обратно. Все прилипли к иллюминаторам и внимательно смотрели вниз.

«Ага, а вон и палатки!»… Они стояли на открытом месте, и было даже странно, как они не заметили их сразу.

Описав над палатками круг, вертолет пошел на посадку, нацеливаясь на галечную косу, далеко протянувшуюся вдоль низкого отлогого берега.

Машина присела на галечник, механик откинул дверцу люка.

– Пошел – ребята! – крикнул он Елисею и Петьке.

Приятели быстро выбросили на гальку свои пожитки и выскочили сами. Вертолет тут же снялся и ушел назад вниз по речке – в сторону долины.

От палаток подошел мужчина лет тридцати. Одет он был в выцветший геологический костюм и болотные сапоги. Он был высокий, худощавый, с резко выступающими скулами костистого черепа, недавно остриженной наголо, но уже с немного отросшими волосами, что придавало ему вид типичного заключенного.

– Лавишев! – представился он и протянул сильную, жилистую руку.

Приятели представились тоже и вопросительно посмотрели на своего нового начальника, ожидая, что он скажет, что им делать дальше.

– Забирайте свое барахлишко – и пошли! – разрешил он их сомнения.

Они забрали свои вещи, перешли вброд речушку, прошли небольшой галечник, заросший кустарником, и поднялись на невысокую терраску, которая оказалась огромной, плоской и поросшей редким парковым лесом.

Почти рядом с краем терраски стояла палатка. Она была натянута наспех – чувствовалось, что это времянка. От палатки навстречу прибывшим шагнули два молодых парня, оба, как и их начальник, стриженные наголо – под машинку.

– Илья, геолог! – представился один из них, судя по виду, более старший, и уверенно протянул жесткую, сильную руку.

– Глеб! – сказал другой, моложе, с открытым и мягким овалом лица, из-за чего он, со своей стриженой головой и большими ушами, был похож на подростка из какой-нибудь колонии или детского дома военной поры.

– Глеб у нас коллектор, а Илья – геолог, – сказал Лавишев. – Вот и все наши! А теперь, временно, будете и вы нашими! – улыбнулся он. – Давайте, ребята, устраивайтесь, палатка пока у нас одна, немного тесно, но ничего – это временно.

* * *

За два дня они поставили два сруба в три венца, с каркасом, натянули на них палатки, сделали внутри палаток нары, стены и пол, настелив их из жердинок, обложили низ палаток дерном, утеплив так, чтобы при необходимости можно было пересидеть в них любую непогоду.

Лавишев решил сделать запасную площадку для вертолета и заставил Петьку и Елисея расчищать от леса часть террасы. Те сначала уперлись, не понимая, зачем чистить лес, когда рядом, у ручья, превосходная естественная посадочная полоса из галечника. Но Лавишев настоял и заставил всех делать полосу. Эта предусмотрительность Лавишева оказалась ненапрасной, как ненапрасной была работа по основательному устройству лагеря.