— Лошади, — ответил Джейми.

Я с облегчением рассмеялась.

— Кошмар про лошадей? Что же в них такого страшного?

— Сплошной ужас. — Он потер глаза кулаками и потряс головой, сгоняя остатки сна. — Все из-за ирландских королей. Знаешь, что вчера рассказывал Маккензи?

— Ирландских коро… А! — Я вспомнила, о чем он говорил, и снова рассмеялась. — Да, знаю.

Накануне Роджер, светясь от гордости по поводу своей помолвки, долго развлекал компанию у костра разными песнями, стихами и историческими анекдотами, в том числе и про ритуалы коронации древних ирландских монархов. Согласно одному из них, успешный претендент на королевское звание должен был прилюдно совокупиться с белой кобылой — предположительно, чтобы доказать подданным свою мужскую силу. Хотя лично я была склонна считать, что это больше похоже на проверку самообладания.

— Я должен был привести им лошадь, — сообщил Джейми, — но все пошло наперекосяк. Этот будущий король оказался слишком мелким, и мне пришлось искать ему какую-нибудь приступку. Нашел камень, но не смог сдвинуть с места. Потом отыскал скамейку — она развалилась у меня в руках. Потом попытался сложить помост из кирпичей — они раскрошились в пыль. В конце концов подданные сказали, что они разберутся сами и просто отрежут кобыле ноги, а будущий король, пока я пытался их отговорить, дергал себя за штаны и ныл, что никак не может расстегнуть пуговицы. Потом кто-то заметил, что кобыла не белая, а черная и это вообще никуда не годится.

Я фыркнула, уткнувшись лицом в его рубашку, чтобы не разбудить соседей.

— Тут-то ты и проснулся?

— Нет. Почему-то я страшно обиделся за кобылу. Сказал им, что она вполне подходит и что черные лошади гораздо лучше белых, потому что у белых лошадей слабые глаза и жеребенок может родиться слепым. Они в ответ твердили, что черная кобыла — к несчастью, а я доказывал, что нет… И…

Он кашлянул.

— И?

Джейми пожал плечами и отвел взгляд. Шея у него слегка покраснела.

— Ну так вот… Я сказал, что кобыла отличная. И что я сейчас им всем покажу, как надо. Ухватил ее сзади покрепче, чтоб не дергалась, и уже собрался… кхм… стать королем Ирландии. Вот тут-то я и проснулся.

Я фыркнула, давясь от хохота; бок Джейми тоже вздрагивал от смеха.

— Ох, прими мои извинения! Такой сон спугнула. — Я утерла глаза уголком пледа. — Огромная потеря для Ирландии. Но мне все-таки интересно, что об этом ритуале думали ирландские королевы, — задумчиво добавила я.

— А чего им думать? Лошади с дамами не идут ни в какое сравнение, тут можно не беспокоиться. Хотя слыхал я про удальцов, которые предпочитали…

— Я не об этом! А как же гигиена? Сам понимаешь, одно дело — запрягать телегу впереди кобылы. Но вот кобылу впереди королевы…

— Телегу? А, хм, ясно. — Джейми и так уже раскраснелся от смеха, после этих слов румянец на его щеках стал еще ярче. — Что бы ты ни говорила про ирландцев, саксоночка, я все равно считаю, что они хоть изредка да моются. А уж при таких обстоятельствах королю наверняка бы понадобился кусок мыла в… в…

— In medias res? — вставила я. — Навряд ли. В конце концов, лошади — довольно крупные животные…

— Дело тут не столько в тесноте, сколько в готовности, саксоночка, — Джейми укоризненно взглянул на меня. — В такой обстановке любому мужчине потребуется небольшое поощрение. И это всегда будет in medias res. Ты что, Горация не читала? И Аристотеля?

— Не всем же быть такими образованными. Не хотелось мне тратить время на Аристотеля. Хватило его классификации животного мира, в которой женщины оказались на пару ступенек ниже червей.

— Сразу видно, что у него не было жены. — Пальцы Джейми скользнули вверх по моей спине, перебирая позвонки сквозь тонкую ткань рубашки. — Иначе заметил бы, что вы куда костлявее червяков.

Я улыбнулась и погладила его по острой бледной скуле над рыжей щетиной.

Снаружи начинало светать; голова Джейми темным силуэтом маячила на фоне навеса, но лицо было хорошо различимо. Обжигающий взгляд напомнил мне о том, зачем Джейми снял чулки, укладываясь спать, — хотя после долгого празднования мы оба так измотались, что просто уснули в обнимку.

Запоздалое воспоминание почти прогнало тревогу: стало ясно, почему сорочка так сбилась за ночь и откуда взялись странные сны. Но тут к нам под плед проник ледяной сквозняк, и по коже побежали мурашки. Все-таки Фрэнк с Джейми были совсем разными, и я точно знала, кто целовал меня в утренних грезах.

— Поцелуй меня, — внезапно велела я Джейми. Зубы мы еще не чистили, но он послушно скользнул губами по моим губам, а когда я притянула его поближе, приподнялся на одной руке, чтобы расправить сбившийся в ногах плед.

— Даже так? — улыбнулся он, когда я наконец убрала ладонь с его затылка. Голубые глаза сощурились в полумраке. — Я не против, саксоночка. Только сначала надо сходить кое-куда.

Джейми отбросил плед и встал с постели. Снизу мне открылся необычайный вид с увлекательной перспективой, полускрытой под длинным подолом сорочки. Оставалось надеяться, что эта перспектива не имела никакого отношения к кошмару про лошадей. Но тут уж лучше не спрашивать.

— Не задерживайся, — сказала я. — Светает, соседи скоро проснутся.

Он кивнул и выскользнул наружу. Я лежала, прислушиваясь. Вдалеке раздавались слабые крики птиц, но осень есть осень: такого оглушительного утреннего гомона, как летом и весной, сейчас не дождешься даже после рассвета. Лагерь еще спал, хотя с разных сторон уже начали доноситься первые, едва слышные шорохи.

Я взбила волосы пальцами и перекатилась на живот, ища флягу с водой. В спину дохнуло холодом — я обернулась, но ничего не увидела; туман уже растаял, утро казалось спокойным и серым.

Золотое кольцо вернулось на свое законное место прошлой ночью, однако по-прежнему казалось чужеродным и непривычным. Все-таки слишком много времени прошло. Может, кольцо и стало причиной, по которой Фрэнк посетил мои сны. Может, сегодня на свадебной церемонии я вновь прикоснусь к золотому ободку в надежде, что он сумеет увидеть, как счастлива его дочь. Но пока что Фрэнка рядом не было, и я радовалась своей удаче.

Откуда-то донесся звук, слабый, как далекие птичьи крики. Тихонько захныкал ребенок спросонья.

Раньше я считала, что, как бы ни сложилась судьба, на супружеском ложе места хватит только двоим. Я и теперь так думала, но одно дело — призрак старой любви и совсем другое — чужой ребенок. На ложе Брианны и Роджера всегда будет присутствовать третий, и с этим ничего не поделать.

Край навеса приподнялся, и внутрь заглянул Джейми. Вид у него был взволнованный и тревожный.

— Вставай-ка,