тебя давно, задолго до нашего разговора в библиотеке, но ты всегда казалась мне неприступной стеной. Скажи мне, Марта, покорил ли я эту стену твоего сердца, выйдешь ли ты за меня?

Она заплакала. Стояла в своём нелепом оранжевом свитере, смотрела на заходящее солнце и плакала. Сергей предложил.

— Если тебя пугает моё положение, я оставлю это всё. Я заберу тебя и уеду в новую жизнь, сбегу от отца и из города. Мы построим свой идеальный мир, я стану полицейским, а ты будешь растить наших детей. Согласна ли ты, Марта?

— Я с первого раза услышала вопрос. — холодно отозвалась она, пряча слёзы и, отбросив вместо них холодную маску, бросилась к нему и сбила с колен спиной на траву самым любящим из всех поцелуев — Я согласна оставить всё и уехать. Я согласна растить наших детей. Я согласна быть твоей женой. Я выйду за тебя.

— Не слышу — лукаво улыбнулся парень.

— Я согласна.

— Что?

Девушка вырвалась из его объятий, поднялась на ноги и, подбежав к краю обрыва, крикнула на весь район:

— Я СОГЛАСНА ВЫЙТИ ЗА ТЕБЯ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Сильные руки обхватили её сзади за талию и прижали к мужскому телу.

— Я тоже люблю тебя, Марта…

* * *

Первенцем у них с Мартой оказалась девочка. Девушка радовалась этому все оставшиеся шесть месяцев до родов. Она не была капризной беременной, не хотела понюхать асфальта или поесть земли. Она просто смотрела старые фильмы в обнимку с мужем и делилась, как бы хотела называть дочь, какой бы садик и школу ей выбрала, хотела, чтобы она тоже пошла по стопам отца и стала работать в полиции.

Сергей непонятно зачем, но записывал все её слова в толстую тетрадь. Вёл дневник отслеживания состояния жены во время беременности. И в последние четыре месяца оно начало стремительно ухудшатся.

Они пошли к врачу. Его слова были неутешительными. У Марты оказались слабые мышцы зоны, где она вынащивала ребёнка, сказалась травма детства, и к этому ужасный недостаток витаминов. Седой мужчина в очках посмотрел на девушку строго.

— Вам не выносить ребёнка, Марта Евгеньевна. Девочка развивается куда быстрее, чем это возможно, и она буквально высасывает ваши остатки витаминов. Последствия могут быть непоправимыми. Пожалейте себя и мужа и идите на аборт. Вы молоды и сможете ещё зачать ребёнка, когда укрепите состояние здоровья.

Марта плакала. Она билась головой об стену, металась по квартире и рвалась сбежать в Лирд, из которого они срочно уехали три года назад.

— Серёжа, я не хочу аборт. Я люблю свою девочку, я её столько выносила. Я не могу. Я не хочу…я…. нет!.. — она билась в истерике, прижимаясь к груди парня, который пытался её успокоить. Он не чувствовал себя отцом, но готов был им стать, если бы дочь родилась.

Настал день родов. Восемнадцать часов дикого крика, доносившегося из закрытой родильной комнаты, который сводил с ума Сергея. Его не пускали к жене, он не знал, что делать, как ей помочь и облегчить её боль.

Всё закончилось. Стихло на пару минут. А потом послышался громкий плач. У него отлегло от сердца. Он стал отцом….

— Сергей Леонидович? — спросила вышедшая из комнаты медсестра.

— Он самый. Я могу пройти к жене и дочери? — спросил и уже встал с неудобного железного стула, в которое он вжимался все эти восемнадцать часов.

— Ваша дочь сейчас спит.

— А жена?

— Соболезную, Сергей Леонидович. Марта Евгеньевна скончалась во время родов. Умерла минут десять назад. Мы вызвали похоронную службу, скоро они прибудут. С ребёнком можете увидеться через час.

Сердце больше не билось. Он в прострации рухнул обратно на железный стул, но теперь ему было плевать, удобный он или нет. Ему было плевать кто от и где он. Ему было плевать, что он стал отцом. Она протерпела восемнадцать часов адской боли, чтобы больше не встать с кушетки и не взглянуть в глаза дочки, из-за которой она столько мучалась. Он больше не может подойти и сказать ей о том, что он рядом и любит её.

Все разбирательства с похоронной службой прошли как в тумане. Когда он закончил, то вернулся и ясно решил-он не хочет воспитывать дочь. Она является живым напоминанием о том, что он сделал ошибку, что он даже не попробовал переубедить Марту.

— Подержите, пожалуйста, Сергей Леонидович. Она плачет и я не могу отойти ни на секунду. Я принесу документы на отказ, просто побудьте с ней.

Медсестра вышла, а он остранённо смотрел на колыбель с его ребёнком. Он не хочет, он …

Она заплакала.

Он постоял пару секунд и всё же подошёл к ней, чтобы успокоить. Взял на руки, взглянул в её личико.

По лицу потекли слёзы. Он никогда не плакал, даже когда его отец в наказание бил сына шнуром от зарядного устройства. Но та боль показалась ничем, по сравнению с этой.

Это было её лицо, её губки, её бровки. Его глаза и нос.

Она неосознанно прижалась к его руке, будто моля о защите. Будто говоря этим “Папа, разве ты отставишь меня? Мамочка так долго мучилась ценной своей жизни, а ты хочешь меня оставить?”

Слёзы всё катились и катились. Его дочка, его единственное родное существо, от которого он решил отказаться, сейчас была полна к нему такой доверенности, что даже плакать перестала, показывая, что с ним она чувствует себя в безопасности.

— Вот, Сергей Леонидович. Бумаги на отказ. Нужно заполнить здесь и…

— Отказа не будет. Я забираю дочь.

Женщина сделала взгляд из серии ” а сложно было сразу определиться, нужна она вам или нет?”.

— Хорошо. Тогда нужно ещё заполнить строку имени. Как будут звать ребёнка?

Память услужливо подбросила имя, которое выбрала Марта.

— Екатерина. Мою дочь будут звать Екатерина.

— Екатерина. Так и запишем ….

2. Сергей Леонидович

Он растил дочь как мог. А по-честному признаться-он не мог ни как. Но старался.

Екатерина была подвижным ребёнком с характером и какими-то отклонениями в эмоциональной сфере. Она очень редко смеялась, а если это всё же происходило, то смех дочки был тихим шелестом в глубине квартиры.

Весь день отец ей был не нужен. Она сама занимала себя, рисовала или играла. Разговаривала сама с собой на своём детском языке и корчила рожицы в зеркале. Но ночью ей больше всего на свете не хватало его. Она истерила до головной боли, если рядом не было Сергея. Других она отказывалась принимать, ей нужен был именно он.