— Все эти ваши россказни — сплошная ложь, — продолжал ди Сангро, поигрывая пистолем и с неприкрытой алчностью всматриваясь в своего собеседника. — Вместе с тем в них есть нечто странное и крайне любопытное, поскольку почтенная старая дама графиня ди Черт уверяет, что в Венеции знала вас под этим самым именем — Монферра. Сколько же лет назад это было? Тридцать или даже больше?

Услышав имя графини, маркиз вздрогнул. «Он знает! Нет, не знает, подозревает».

— Конечно, память у графини уже не та, что прежде. Все мы с годами сдаем. Но графиня так настойчиво уверяет, что относительно вашей особы ничуть не ошибается, что от ее слов трудно отмахнуться, сочтя их бредом выжившей из ума старухи. А затем я вдруг узнаю, что вы без малейшего акцента говорите по-арабски и постоянно разъезжаете по Востоку, безукоризненно — во всяком случае, так мне говорили — играя роль арабского шейха. Не слишком ли много тайн для одного человека, Монферра? Согласитесь, полученные сведения заставляют задуматься и вызывают недоверие.

Монферра мысленно проклинал себя за то, что воспринимал графа как близкого себе по духу, как своего возможного единомышленника и союзника, и даже исподволь прощупывал, проверял его.

Да, он чудовищно ошибся в нем. Но, подумалось вдруг маркизу, может, такова воля судьбы? Не пора ли уже сбросить с себя непосильное бремя, вероятно, граф сумеет найти честный и благородный способ решения серьезнейшей проблемы?

Ди Сангро пристально смотрел на Монферра.

— Ну же, маркиз! Мне пришлось силой заставить себя покинуть теплую постель в этот собачий час только для того, чтобы услышать историю вашей жизни. Впрочем, если быть откровенным, меня не очень интересует, кто вы такой на самом деле и откуда вы сюда прибыли. Я хочу знать только вашу тайну.

Монферра прямо и смело встретил его пронизывающий взгляд.

— Лучше вам не пытаться узнать тайну, князь. Поверьте, она отнюдь не дар судьбы, а ее проклятие! Истинное проклятие, не дающее тебе ни минуты передышки.

— Почему бы вам не предоставить судить об этом мне самому? — невозмутимо предложил ди Сангро.

— У вас есть семья, жена, дети, — подавшись вперед, тихо проговорил маркиз. — Сам король вам друг! Чего еще может желать человек?

— Чем больше имеешь, тем большего хочешь! — надменно заявил ди Сангро.

Монферра покачал головой:

— Советую вам оставить эту мысль.

Ди Сангро придвинулся ближе к своему пленнику:

— Послушайте, Монферра! Этот город, этот мальчишка-король — они для меня ничего не значат. Если то, что, как я предполагаю, вы знаете… Если это действительно существует, то мы с вами можем стать властителями человечества! Вы понимаете? Ради этого люди готовы душу свою продать!

— Именно этого я и боюсь! — ни секунды не колеблясь, возразил маркиз.

Ди Сангро прищурился, стараясь оценить степень решительности своего противника. Скользнув по нему взглядом, он заметил под распахнутой рубашкой маркиза предмет, привлекший его внимание. Он угрожающе нагнулся и вытянул медальон на цепочке. Монферра крепко стиснул запястье князя, но тот мгновенно поднял пистоль и взвел курок, вынудив его против воли разжать пальцы. Ди Сангро подержал медальон в руке, затем сильно дернул и порвал цепочку. Положив медальон на ладонь, он поднес его ближе к глазам.

Это был маленький бронзовый кружок, напоминающий большую монету, диаметром чуть больше толщины двух пальцев, с выгравированным на поверхности изображением свернувшейся в кольцо змеи.

Змея пожирала собственный хвост.

Князь вопросительно посмотрел на Монферра, ответившего ему лишь твердым взглядом.

— Мне надоело ждать, маркиз! — угрожающе прошипел ди Сангро. — Мне надоело пытаться разгадать смысл вот этого! — Он злобно потряс перед лицом Монферра зажатым в руке медальоном. — Я чертовски устал от ваших туманных замечаний и загадочных намеков! Мне надоело выслушивать доносы о том, как вы исподволь расспрашиваете разных ученых и путешественников, и собирать о вас сведения, которые, как я теперь полагаю, правдивы. Я хочу все знать, настаиваю на этом! Так что предлагаю вам выбор: или вы немедленно рассказываете мне обо всем, или забираете свою тайну с собой в могилу. — Он придвинул к самому лицу маркиза пистоль с двумя вертикально расположенными друг над другом дулами. Не дождавшись ответа, он продолжал: — Но если вы предпочтете умереть и унести с собой свое знание, предлагаю вам поразмыслить вот над чем. Почему вы лишаете нас этого знания? Что дает вам право презирать все человечество до такой степени, чтобы оставить его в неведении? И чем вы заслужили право сделать за всех нас этот выбор?

Точно такой же вопрос тысячу раз задавал себе маркиз и безмерно страдал, не находя ответа.

В далеком прошлом другой человек — умирающий у него на глазах старик, чью смерть, как считал сам Монферра, он приблизил — сделал за него этот выбор. В последние минуты жизни старик ошеломил маркиза заявлением, что, несмотря на его предосудительные и ужасные поступки, он видит в нем способность хранить тайну и пытливый ум. Бог знает почему, старик считал, что его юный друг и подопечный не утратил доблести и благородства, что они были лишь временно отодвинуты на задний план неверно понятым чувством долга. В свой самый тяжкий час старик помог юному другу обрести цель жизни, найти которую тот давно уже отчаялся. А затем открыл ему великую тайну и возложил на него миссию, целиком поглотившую всю дальнейшую жизнь мнимого маркиза.

Не он сделал этот выбор. Право решать завещал ему достойнейший и благороднейший из людей. Но с тех пор он сам себя не узнавал.

Он трудился упорно и самозабвенно, изо всех сил стремился выяснить содержание утраченных страниц древней рукописи и разгадать ее тайну.

Ему удалось сбежать из Португалии, где его преследовали иезуиты. Он вел поиски в Испании и в Риме, посетил Константинополь, путешествовал по Востоку, но не обнаружил ничего, что помогло бы ему открыть великую тайну.

Он признал свое поражение, но надеялся, вернувшись на родину, спокойно обдумать дальнейшие шаги.

Однако ночное вторжение ди Сангро оборвало последние надежды. И сквозь обволакивающий его мозг туман одна мысль оформилась ясно и четко: он будет счастлив оставить в неведении этого человека.

А что до остального человечества… Что ж, это уже иной вопрос.

— Ну? Я жду! — Рука ди Сангро подрагивала от тяжести пистоля.

Человек, называвшийся Монферра, внезапно вскочил на ноги и оттолкнул пистоль в сторону как раз в тот момент, когда его противник нажал на курок. Раздался оглушительный грохот, и, в то время как оба пытались завладеть оружием, из верхнего дула вылетела свинцовая пуля и, со свистом пролетев мимо уха Монферра, попала в стену за его спиной. Продолжая бороться, противники наткнулись на стол перед камином, тут дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвались приближенные ди Сангро с обнаженными шпагами. Монферра воспользовался тем, что тот взглянул на них, и с силой ударил его локтем в горло. Князь покачнулся, невольно разжав пальцы, и Монферра тут же выхватил у него оружие. В следующий момент он оттолкнул ди Сангро и поднял пистоль, мгновенно перезарядил его, отскочил от бросившегося к нему пажа и выстрелил. Пуля попала пажу в грудь, он резко качнулся и рухнул к ногам Монферра.