Травмированная Луанда опустилась на колени, онемев, с трудом понимая то, что сейчас произошло. Но до того как ей удалось все осознать, до того, как она поняла, что МакКлауд не пострадал, она почувствовала жгучий удар по лицу, оказавшись на земле.

Взлетев в воздух, Луанда смутно осознала, что МакКлауд только что ударил ее, и этот сильный удар заставил ее отлететь в сторону. В действительности же, он предвидел каждый ее шаг с того самого момента, когда девушка вошла в комнату. МакКлауд симулировал неведение. Он ждал этой минуты, ждал идеальной возможности не только для того чтобы увернуться от ее удара, но и обмануть ее, чтобы заставить Луанду убить эту несчастную девушку и возложить на нее вину.

Перед тем, как весь мир померк, Луанда мельком увидела лицо МакКлауда. Он ухмылялся, открыв рот, тяжело дыша, напоминая дикого зверя. Последнее, что она услышала до того, как он поднял свой гигантский сапог и опустил его на ее лицо, был гортанный голос МакКлауда, голос животного:

«Ты сделала мне одолжение», – сказал он. – «Я все равно с ней уже покончил».

Гвендолин бежала по извилистым переулкам худшей части королевского двора, в то время как по ее щекам текли слезы. Она выбежала из замка, пытаясь убраться как можно дальше от Гарета. Ее сердце все еще неистово колотилось после их столкновения, после того, как она увидела Фирта повешенным, после того, как услышала угрозы Гарета. Гвен отчаянно пыталась вывести правду из его лжи. Но в нездоровом воображении ее брата правда переплетается с ложью, отчего так сложно узнать, что является истинным. Пытался ли он напугать ее или все сказанное им – правда?

Гвендолин собственными глазами видела висящее тело Фирта, а это подсказало ей то, что, возможно, на этот раз все правда. Может быть, Годфри на самом деле отравлен. Возможно, ее действительно продали для брака с дикарем Неварунс. И, возможно, в эту минуту Тор отправляется в засаду. Мысль об этом заставила ее содрогнуться.

Убегая, Гвен чувствовала себя беспомощной. Она должна все исправить. Девушка не могла всю дорогу бежать к Тору, но может помчаться к Годфри и увидеть, действительно ли его отравили, жив ли он еще.

Гвендолин бежала все дальше в захудалую часть города, поражаясь тому, что снова оказалась здесь, второй раз за несколько дней, в этой отвратительной части королевского двора, в которую девушка поклялась никогда больше не возвращаться. Если Годфри на самом деле отравлен, Гвен знала, что это могло произойти в пивной. Где же еще? Она была зла на брата за то, что он вернулся сюда, за то, что распустил охрану, что был таким беспечным. Но больше всего девушка боялась за него. Она поняла, как дорог стал ей брат в последние дни. Мысль о том, что она может потерять и его тоже, особенно после потери отца, оставила дыру в ее сердце. Кроме того, девушка чувствовала некоторую ответственность.

Гвен ощутила самый настоящий страх, пробегая по этим улицам. Она боялась не пьяниц и негодяев, окружавших ее, а скорее, испытывала страх перед своим братом Гаретом. Во время их последней встречи Гвен заметила в нем нечто демоническое. Девушка не могла прогнать из своих мыслей его лицо, его глаза – такие черные, такие бездушные. Гарет казался одержимым. То, что он сидел на троне их отца, сделало образ еще более сюрреалистичным. Она боялась его возмездия. Может быть, Гарет на самом деле задумал выдать ее замуж, чего она никогда не допустит, а возможно, он просто хотел застать ее врасплох, в то время как в действительности же планировал убить сестру. Не останавливаясь, Гвен оглянулась – и каждое лицо показалось ей враждебным, чужим. Каждый представлял собой потенциальную угрозу, подосланную Гаретом, чтобы покончить с ней. Она становилась параноиком.

Гвен свернула за угол и столкнулась плечом с пьяным стариком, который выбил ее из равновесия. Девушка отпрыгнула, невольно вскрикнув. Ее нервы были на пределе. Ей понадобилась секунда-другая, чтобы осознать, что перед ней всего лишь невнимательный прохожий, а не один из прихвостней Гарета. Она обернулась и увидела, что он поковылял прочь, даже не оглянувшись, чтобы извиниться. Унижение этой части города было сильнее, чем она могла выдержать. Если бы не Годфри, Гвен никогда бы не оказалась поблизости. Она злилась на брата за то, что он заставил ее опуститься до этого. Почему он не мог держаться от пивных подальше?

Гвен свернула в другой поворот и увидела любимую таверну Годфри, подобие заведения, которое стояло подбоченившись с приоткрытой дверью, откуда то и дело высыпали пьяницы. Девушка не стала зря терять времени и поспешила войти в открытую дверь.

Ее глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть к тусклому бару, в котором разило несвежим элем и запахом немытого тела. Как только Гвен вошла внутрь, в помещении стало тихо. Около двадцати мужчин, которые находились здесь, обернулись и удивленно посмотрели на нее. Она, член королевской семьи, облаченная в пышный наряд, ворвалась в этот бар, в котором, по-видимому, не убирали много лет.

Гвен направилась к высокому человеку с большим животом, в котором она узнала Акорта, одного из собутыльников Годфри.

«Где мой брат?» – потребовала ответа девушка.

Акорт, который обычно пребывал в прекрасном расположении духа, всегда готовый отпустить безвкусную шутку, веселеющую его самого, удивил ее – он просто покачал головой.

«Все плохо, миледи», – мрачно произнес он.

«Что ты имеешь в виду?» – настаивала на объяснении Гвен, чувствуя, как колотится ее сердце.

«Он выпил немного плохого эля», – сообщил высокий худой человек, в котором она узнала Фальтона, другого товарища Годфри. – «Это случилось вчера поздно ночью. Он не вставал».

«Он жив?» – неистово спросила она, схватив Акорта за запястье.

«Еле-еле», – ответил он, опустив глаза. – «Дело серьезное. Он перестал говорить час назад».

«Где он?» – настаивала Гвен.

«В задней части, мисс», – сообщил бармен, перегнувшись через барную стойку, вытирая кружку. Он и сам выглядел мрачным. – «И Вам лучше решить, что делать с ним. Я не хочу, чтобы в моем учреждении задерживался труп».

Ошеломленная Гвендолин, к своему собственному удивлению, извлекла небольшой кинжал, наклонилась вперед и прижала его кончик к горлу бармена.

Он сглотнул, шокировано глядя на девушку, в то время как зал погрузился в мертвую тишину.

«Во-первых», – произнесла она. – «Это место не является учреждением, это жалкое подобие пивной, которое королевская стража сотрет с лица земли по моему приказу, если ты снова заговоришь со мной в таком тоне. Ты можешь начинать обращаться ко мне «миледи».

Гвен была вне себя. Сила, которая снизошла на нее, удивила даже саму девушку. Она понятия не имела, где кроется источник этой силы.

Бармен сглотнул.

«Миледи», – эхом повторил он.

Гвен твердо держала свой кинжал.

«Во-вторых, мой брат не умрет – и, конечно же, не в этом месте. Его труп оказал бы твоему учреждению гораздо большую честь, чем любая живая душа, когда-либо побывавшая здесь. А если он на самом деле умрет, ты можешь быть уверен в том, что вина падет на тебя».