Верочка — спортивный, мускулистый, высокий… Я смотрю на него, раскрыв рот, а он медленно подходит и глубоким голосом произносит:

— Анна Николаевна, насколько я понимаю? — бархатно улыбается, склоняется ниже, обдавая меня терпким запахом какого-то мужского парфюма. — Мне повезло, что мы будем работать вместе, Аннушка… — и тянется к моим губам.

Я подскакиваю на стуле от громкого хлопка двери и, толком не успев отойти от будоражащего сна и открыть глаза, поднимаюсь.

— Посторонним вход в ординаторскую запрещён!

В дверях стоит высокий мужчина, но из-за недосыпа и того, что я только разлепила глаза, перед ними висит мутная пелена и разглядеть лицо не получается.

— Кто такая? Почему санэпидрежим нарушаешь?! Что за сон на рабочем месте прямо на… — неизвестный подходит ближе и берёт в руки верхнюю папку из стопки, — …историях болезни? Без маски, без шапочки! Вот медсёстры пошли, — продолжает заводиться незнакомец.

Мне, наконец, удаётся проморгаться, но от такого тона и обвинений я впадаю в ступор, чего вообще-то со мной обычно не происходит. Открыв рот, в растерянности поднимаю голову и ловлю на себе взгляд тёмных, почти чёрных глаз из-под нахмуренных бровей.

— Ну, чего застыла?

И последняя грубая фраза, наконец, заставляет меня очнуться.

— Во-первых, мы с вами на брудершафт не пили! Меня зовут Анна Николаевна! Во-вторых, я не медсестра, а старший ординатор хирургического отделения! Что касается внешнего вида и сна, моё суточное дежурство закончилось, — перевожу взгляд на часы, висящие за спиной мужчины, прямо над входной дверью, — ровно четыре часа назад!

Высокая фигура незнакомца, нависающая надо мной, заставляет чувствовать себя некомфортно, и я быстро делаю два шага назад, вскидывая голову.

Высокий, мускулистый, красивый, в небрежно накинутом сверху на тонкий, обрисовывающий грудные мышцы свитер белом халате…

— Никита Сергеевич, я полагаю, — произношу упавшим тоном.

Тот лишь хмыкает, разглядывая меня снизу доверху, и под этим взглядом я теряюсь.

— Что же в таком случае вы здесь делаете, Анна Николаевна? — язвительно произносит моё имя…

Добрынин? Точно же он?

— Если ваша смена давно закончилось? — договаривает, пока я собираюсь с мыслями.

— Вам ли не знать, что работа не заканчивается одновременно с дежурством, — устало произношу я и, пытаясь исправить впечатление, которое, наверное, создалось у него обо мне, подаю мужчине руку. — Здравствуйте, Никита Сергеевич. Мы не ждали вас сегодня.

— Я всегда являюсь, когда меня не ждут, — Добрынин, хмурясь, смотрит на протянутую ему конечность, как будто не понимает, что надо делать, а потом поднимает на меня глаза. — Это позволяет многое прояснить ещё на этапе знакомства, — кивает на мою руку, — не боитесь?

— Чего именно? — я, устав держать кисть на весу, опускаю её и сцепляю пальцы.

— Я же мужчина, вдруг сожму слишком сильно, а это ваш рабочий инструмент, — он прищуривается, а мне всё больше и больше становится не по себе от странности этого разговора.

— Я должна бояться вас? — подозрительно смотрю на него, спускаюсь взглядом вниз, опять поднимаю глаза на лицо, потом пожимаю плечами: — Вроде не такой уж и страшный.

— Интересная оценка, — с каким-то мрачным юмором, сверкнув на меня глазами, произносит Добрынин, и я слегка краснею, вдруг понимая, что и кому сказала.

— Я не это имела…

— Ваше дежурство закончено? — мою попытку смягчить ситуацию игнорируют.

— Да, я ведь уже го…

— В таком случае, вы свободны! — резко бросает Добрынин. — И впредь думайте, прежде чем открывать рот!

От такого окончания разговора я хватаю тем самым ртом воздух, а этот… хам разворачивается и выходит из кабинета.

— Если не уйдёте в течение десяти минут, можете считать, что у вас началось следующее дежурство! — с угрозой доносится из-за двери.

— Ах ты… — шепчу себе под нос, но, собрав и закрыв в шкафу истории болезней, быстро иду на выход.

Не стоит нагнетать ситуацию, знакомство и так получилось… далёким от того, что я хотела и планировала. Да и сам Добрынин — не ожидала я… такого! Спускаюсь во врачебную раздевалку и прохожу к своему шкафчику. Помещение в хирургическом отделении, выделенное под место для переодевания, не слишком большое, вдоль стен и поперёк, разбивая комнату на коридорчики, несколькими рядами выстроились шкафчики-пеналы. Иван Павлович не так давно подсуетился, выбил где-то небольшую сумму, и нам их даже поменяли — теперь стоят не страшные металлические, а деревянные. Никто, конечно, не будет выделять отдельные раздевалки для мужчин и женщин, в больнице помещений не хватает, поэтому так уж повелось, что, как говорится, «девочки — направо, мальчики — налево».

Открываю своё «хранилище» и вытягиваю оттуда джинсы и свитер, чуть не роняя тяжёлую куртку — на дворе уже март, но зима никак не хочет уходить.

— Аннушка Николаевна! — из-за угла вдруг выглядывает Верочка — медсёстры, как и врачи, тоже переодеваются здесь, свои собственные кабинеты есть только у заведующих.

— Господи, Вера, напугала, — я, прыгая на одной ноге, стаскиваю хирургические брюки. — Что случилось?

— Говорят, Добрынин уже пришёл! Сегодня!

Морщусь. Ну надо же, сколько энтузиазма в голосе.

— Да, пришёл, — согласно киваю и натягиваю джинсы.

Вера, уже одетая, выплывает ко мне в проход. И как она не падает на таких каблуках?

— Вы его видели, да? Да? Ой, Аннушка Николаевна, ну расскажите же, какой он?

— Мужчина, — хмыкаю саркастично. — Две ноги, две руки, голова. Остальные органы тоже на месте, полагаю. Насчёт аппендицита и гланд не уверена, анамнез не собирала.

— Красивый? — до Верочки мой сарказм не доходит.

— В среднем по больнице? — поднимаю на неё взгляд, отчего-то отвечать не хочется. Опять потерев виски — головная боль разыгралась только сильнее после незапланированного сна и встречи с новым руководством — вытаскиваю металлические шпильки из туго скрученного пучка и распускаю его. Уф-ф, сразу легче стало!

— Ну, Аннушка Николаевна! — канючит Вера.

— Вер, ну что ты заводишься из-за ерунды! Обычный мужчина, — тяну через голову форменную рубашку, которая цепляется за что-то в волосах. Шпильку что ли какую-то не вытащила?

Слышу вдруг странный писк Верочки и, дёрнув, таки снимаю верх. Освобождённые волосы падают на плечи, и первое, что я вижу, подняв голову — тёмные глаза стоящего напротив Добрынина.

Глава 2

Мда, не то чтобы я стеснялась. Когда ты оперирующий хирург, быстро привыкаешь ко всему — в конце концов, ургентные* случаи никто не отменял. Иногда приходится впопыхах натягивать на себя стерильные пижамы, путаясь в штанинах, рядом с анестезиологом — тоже, между прочим, мужского пола и весьма симпатичным — и пере…бравшим половину медсестёр нашего и смежных отделений.

Поэтому, опустив взгляд и убедившись, что моя тройка надёжно прикрыта спортивным бюстгалтером, опять гляжу на начальство. Тот