Заботливый Бабенко кивнул на крайнюю лежанку:

– Алексей Иванович, укладывайтесь, я приготовил все, даже сено нашлось, так что спать будете, как в младенец в люльке.

– Спасибо, – только и смог прошептать Соколов.

Едва вытянувшись на лежанке, парень крепко заснул. Последние недели давались молодому танкисту тяжело – долгие бои, освобождение пленных из концлагеря в Белоруссии, а потом вдруг неожиданный приказ о срочной передислокации на Ленинградский фронт для участия в готовящейся военной операции «Нева-2» по освобождению блокадного города. Хотя и действовала Дорога жизни – узкий коридор, по которому в осажденный город поступало продуктовое снабжение, а обратно получалось вывозить людей, но удерживать пробитый через блокадное кольцо проход удавалось тяжело, ценою больших усилий. А немцы при этом видели вторую столицу СССР в бинокль со своих позиций, каждый день устраивая воздушные налеты и разрушая город тысячами бомб. 18-я армия группы армий «Север» стояла несокрушимой стеной по линии Петергоф – Стрельна, отражая все попытки прорвать немецкую оборону. И теперь Верховная ставка отдала приказ усилить советские военные соединения и освободить город, сломив сопротивление армии Гитлера. После битвы под Сталинградом наступил перелом, и теперь Красная армия наступала, пускай медленно, с большими потерями, но каждый день возвращая километры своей территории, а армия вермахта отступала все дальше к границам Европы. Для укрепления советских позиций у Ленинграда стягивали воинские соединения со всех фронтов по стране. Поэтому в сторону Финского залива двигался сейчас состав из теплушек для членов танковых отделений и платформ для легендарных бронированных машин Т-34.

В вагоне после приказа «отбой» остальные танкисты разделились: кто-то остался у теплой печурки шепотом вести разговоры, кто-то с удовольствием улегся на деревянных нарах, приколоченных к стенкам вагона. После многочасовых ночевок под открытым небом, в окопах, залитых по колено водой, в тесном брюхе танка или среди разбомбленных останков жилых домов выспаться в тепле на мягкой шинели с крышей над головой под убаюкивающий перестук колес поезда было чудесным подарком в новогоднюю ночь.

Только Руслан Омаев, радиотелеграфист-пулеметчик командирского экипажа, так и просидел весь праздничный вечер в стороне от веселящихся людей. Из-за разговоров о мирной жизни, свадьбе на душе у него стало невыносимо больно, до горячих слез из глаз. Его невеста, санинструктор Людмила, в самом начале войны погибла от осколка немецкой бомбы. Произошло это прямо на глазах младшего сержанта. Того штурмовика он сбил из винтовки, но любимая истекла кровью от осколочного ранения. С тех пор в сердце Руслана поселилась ненависть к фашистам, которая помогала ему отчаянно драться в каждом бою, но причиняла безумную боль в мирные минуты. Гордый чеченец, отважный боец, ловкий разведчик не привык никому показывать свое горе, поэтому он, свернувшись калачиком, тихо лежал в темноте самого дальнего угла в вагоне. Вдруг рядом шевельнулась тень, и он понял, что притаился в спасительной тени не один. Сконфуженный парнишка с безусым круглым лицом откашлялся и, не зная, как начать разговор, представился:

– Ефрейтор Тенкель, – дернул он руку к голове и тут же ойкнул, вспомнив об отсутствии головного убора. Помолчав секунду, робко добавил: – Можно просто Марк.

– А я Руслан, – кивнул чеченец.

– Я знаю, я про вас слышал, нам в танковой школе про вас рассказывали. Знаменитый экипаж лейтенанта Соколова, герои танковых сражений. Я поэтому дядю упросил приказом к вам прикомандировать, в вашу роту. Ой, – снова смутился парнишка, поняв, что сболтнул лишнее.

– Ты что, племянник полковника Тенкеля? – удивился сообразительный Омаев. Он сразу вспомнил фамилию их недавнего командира.

Отважный и стремительный Абрам Матвеевич Тенкель был командиром первой гвардейской танковой бригады Первой танковой армии. Под его руководством экипаж Т-34 под номером 007 сражался на Белорусском фронте буквально неделю назад, а теперь вот был отправлен по железной дороге в центр страны, в самое ее сердце, освобождать плененный город. От громкого восклицания Руслана его собеседник поспешно замахал руками:

– Не рассказывайте только никому, прошу вас! Я даже хотел под чужой фамилией служить, чтобы не относились, ну, понимаете… как к племяннику полковника. Мне этого не нужно, я воевать хочу, и мне надо обязательно в Ленинград. Мы с моими друзьями из танковой школы все к вам попросились в роту, чтобы немцев разгромить и освободить жителей города. Мы вместе будем воевать в одном танке, ребята знают, что я хороший стрелок, лучше всех на полигоне наводку давал. И водить машину умею. Вы не подумайте, я не хвастаюсь, – горячо шептал Марк. – Это я просто, ну… чтобы вы не подумали, что все из-за дяди. Он не хотел меня отпускать, ведь у него вся семья погибла, только я остался и мои брат с сестренкой, – парнишка помедлил и, вздохнув, продолжил: – После окончания восьмого класса я на каникулах поехал к родне в Кишинев, чтобы отдохнуть, и тут началась война. До Кишинева я не добрался, попал под бомбежку, потом в госпитале лежал. А когда вышел, узнал, что вся наша родня погибла, немцы расстреляли при оккупации. Прабабушку Сару, тетю Изольду, прадедушку Мотю… всех… семьдесят человек. Мама погибла при бомбежке Ленинграда, отца немецкий штурмовик подбил, бабушка отправила мне последнее письмо год назад, и я не знаю с тех пор, живы ли Софа с Минькой, мои брат с сестрой. Поэтому дядя Абрам не хотел меня отпускать, разрешил лишь только из-за Софы с Мишей. Я должен освободить город и найти их. Я Софу видел, когда ей было всего лишь два года. Она совсем малышка, я должен их освободить, – в голосе у парнишки вдруг прорвались рыдания, и он затих.

Руслан сжал рукав новенькой необмятой гимнастерки:

– Послушай, Марк, ты один город не сможешь освободить. Но нас много, понял? Целая армия танков и танкистов! И мы одолеем немца, будем биться до последнего, хоть голыми руками. Вот смотри! – В темноте сверкнул серебром металл. – Мой дед в Первую мировую им многих врагов убил и мне передал, чтобы я за нашу страну сражался, за каждого мирного жителя. Кончатся снаряды, мы зубами, руками будем рвать врага, но город освободим. Хоть Гитлер лично пускай на самолете прилетает, ему уже ничего не поможет, мы фашистов с нашей земли давно гоним в полную силу.

Марк от поддержки Омаева облегченно вздохнул, ведь никому не признаешься, как страшно перед первым боем: ни дяде, ни командиру, ни товарищам по танковому отделению, а вот этому худенькому парню со смелым взглядом он и сам не заметил, как выложил все терзающие его страхи. От его горячей уверенности в победе и сам Марк почувствовал, как изнутри рвется волна злости