Мне конец. Не знаю, кто меня уволит: она или самый главный начальник, но жареным тут однозначно запахло. И это не из кухни…

— Вик, я сейчас тебе всё объясню, только минутку с дочкой переговорим, — миленьким таким голоском говорит своей подружке, а поворачиваясь ко мне, мужчина сильнее сжимает мою руку, блокируя все попытки улизнуть, и его улыбка превращается в звериный оскал.

Пока он ведет меня к служебным помещениям, я ловлю на себе удивленные взгляды бармена и официантов. Вот так прославилась — третий день на работе и уже в таком переплете засветиться… Ну почему я такая «везучая»?!

— Ника, — обращается ко мне мужчина, заведя меня за угол. — Как ты уже поняла, мне нужна твоя помощь… Татьяне я всё объясню, что это было недоразумение. Но вот та милая леди, которая сидит за моим столиком, должна быть уверена, что всё так, как мы ей представили изначально. От тебя ничего сверхестественного не требуется, просто, когда она будет приходить и называть тебя моей дочкой, ничего не отрицай, ладно?

Я смотрю на него пустыми глазами, потому что совершенно не понимаю, зачем ему такие сложности. Но Глеб Викторович, видимо, трактует мой взгляд иначе.

— Ладно, — будто соглашаясь на что-то, выдает он. — Я выдам тебе внеочередную премию в конце месяца, идет? — он протягивает мне ладонь для рукопожатия. А я как баран смотрю то на неё, то на её владельца и не знаю, что делать.

Вот было же тогда какое-то внутреннее чувство подвоха, точил ведь червячок сомнения мой мозг… Но в тот момент так что-то захотелось премию, что рука моя сама собой хлопнула по протянутой ладони.

— Идёт, — сказала я и получила одобрительный взгляд шефа.

— Теперь пойдём в зал, немного посидишь с нами за столиком, я что-нибудь придумаю, как выкрутиться из ситуации. Ты главное — кивай и улыбайся.

С этим словами он снова обхватывает меня за плечи и мы выходим из коридора, направляясь к столику.

И тут происходит совсем невероятное. Как только мы показываемся из-за угла, нашему вниманию предстаёт такая картина: в центре зала стоит оператор с камерой на штативе, который снимает девушку с микрофоном в руке. Судя по всему, она берет интервью у уже известной мне блондинки, которая стоит рядом со столиком в выгодной для камеры позе и вещает своим манерным тоном.

— А вот и Глеб со своей дочерью, — она указывает на нас своей худой костлявой рукой, а потом и вовсе кричит на весь ресторан: — Дорогой, пресса уже готова нас снимать!

Глеб

— Сюрприз! — восторженно вскрикивает Вика и, подпрыгивая на месте, хлопает в ладоши, кося под маленькую девочку.

Как же бесят эти её странные манерные выходки!

И какого здесь делает пресса?!

Я подхожу к Вике и сквозь зубы, цежу:

— Вика, какого хрена здесь происходит?

Эта силиконовая женщина, удивленно смотрит на меня и, нервно поправляя волосы, и без того идеально лежащие у неё на плечах, мурлычет:

— Дорогой, я хотела сделать тебе сюрприз и заказала рекламный сюжет о твоем ресторане. Ты разве не рад? — стоит хлопает своими накладными ресницами. А я, дурак, еще хотел с ней дочь познакомить, чтобы ей было с кем общаться в чужом городе… С такой можно только спать. Общаться противопоказано. Сегодняшний вечер это доказал.

Я поворачиваюсь к журналистке, которая стоит чуть в стороне и не слышит, надеюсь, наш разговор с Викой, и говорю:

— Прошу меня извинить, моя девушка видимо что-то перепутала. Сюжет нам не нужен. Я заплачу вам за беспокойство.

Я уверен, что деньги решают всё в этом мире, поэтому ни капли не сомневаясь, что несколько красных бумажек сейчас избавят меня от проблем, достаю из кармана портмоне и отсчитываю кругленькую сумму. Но девушка с микрофоном вдруг меня прерывает:

— Нет, это вы не поняли. Сюжет о вашем ресторане уже стоит в новостной ленте на завтра. Отменить его никак не получится. Поэтому мы будем снимать в любом случае, независимо от того, будете вы присутствовать в кадре или нет.

Вот же наглые эти журналюги! А этот с камерой так и следит за мной своим объективом. Ладно, пускай снимают, но я в этом участвовать не…

— Глеб, Ника, идите сюда! — не дает мне даже закончить мысль Вика, и быстро хватает меня и официантку под руки и тащит в центр зала.

На её очередной крик оборачиваются не только представители СМИ, но и посетители, которые всем своим видом дают понять, что не хотят смотреть реалити-шоу, разворачивающееся посреди ресторана. Мне приходится смириться и идти. Также поступает и Ника. А дальше всё происходит быстро и совершенно абсурдно.

Журналистка за считанные секунды расставляет нас в кадре всех троих и командует оператору: «Мотор!». На камере загорается красная лампочка и выскочка с микрофоном деловым голосом вещает:

— Сегодня мы находимся в ресторане «ЛяФам», который знаменитый алигарх столицы Тагиев продал за бесценок, закрывая ресторанную ветвь своей карьеры. Деньги как говорится к деньгам, а хорошая кухня и лучший сервис уходят в надежные руки Орлова Глеба Викторовича, который вместе с дочерью сегодня принимает бразды правления. Глеб Викторович, скажите, планируете ли вы меня концепцию ресторана?

Я стою истуканом и вылупив глаза пытаюсь понять, что отвечать. Мне так хочется послать их всех и просто развернуться и уйти из этого балагана, но я понимаю, что этот поступок станет достоянием общественности и самое главное — моих подчиненных, авторитет перед которыми мне совсем не будет лишним. И я решаю идти до конца. И будь, что будет. Потом будем разбираться с последствиями.

И я отвечаю на вопросы, улыбаясь и рекламируя себя и свой бизнес. «Моя дочь», которая с непонимающим лицом стояла всё это время, притихла и решила наверное, что о ней забыли. Но нет — получив от меня ответы, журналистка обратилась к ней, заваливая вопросами растерявшуюся девчонку. Но надо признать, она держалась молодцом — как я и просил, со всем соглашалась и кивала, правда с очень натянутой улыбкой, но это ничего — даже весело было за ней наблюдать.

Когда журналисты наконец покидают ресторан, я выдыхаю и мы садимся за столик все втроем. Ника заметно нервничает, ерзает на стуле и поглядывает на часы.

И тут, о счастье! Вика уходит в уборную.

— Что с тобой? — быстро шепчу, как только блондинка отдаляется от нас на приличное расстояние. — Чего ты вся издергалась? Если переживаешь из-за Татьяны, то не волнуйся. Правду ей говорить уже не нужно, — Ника возмущенно открывает рот, чтобы возразить, но я не даю ей такой возможности и продолжаю. — Зная, что ты моя дочь, она не будет к тебе придираться по мелочам. Ты только выиграешь от такого статуса, поэтому расслабься и не привлекай к себе внимания.

— Вам легко говорить — расслабься, — как-то с упреком произносит девушка и смешно морщится, — у вас вон дочка взрослая, а моя сейчас в саду сидит и ждет маму… А мама тут чаи распивает в рабочее время…