Маленькая Мария следила за братом полными обожания глазами. Легко выглядеть героем для пятилетней девочки.

– У нашего дедушки было много любовниц, и это не мешало ему быть великим королем, – напомнила Генриху Маргарита.

– Но эти Стюарты! У них даже в замках гуляют сквозняки.

Маргарита поежилась:

– И в нашем тоже.

– И зимы очень суровы к северу от границы.

– Я найду способ согреться.

– И… – Генрих сузил глаза, и губы его сжались, – я помню, хотя другие успели забыть, как твой жених привечал некоего изменника.

– Изменника! – пропищала Мария. – Ох, Генрих, какого изменника?

– Ты слишком мала, чтобы помнить, но два года назад Перкин Уорбек сидел у нас в лондонском Тауэре. Там его судили и признали виновным, а после этого отвезли в Тайберн и повесили. И знаешь, что пытался сделать этот изменник? Выдать себя за герцога Йорка, брата нашей матери, чтобы таким образом заявить, будто у него больше прав па трон, чем у нашего отца. Подлый изменник! А этот Яков, союзом с которым так гордится твоя сестра, принял его в Шотландии, осыпал почестями и позволил жениться на собственной кузине. Вот так! Теперь ты понимаешь, почему я не вижу поводов радоваться этому браку нашей сестры?

Мария очень серьезно посмотрела на сестру:

– Ох, Маргарита, это и в самом деле так?

– Выходит, ты сомневаешься в моих словах? – прорычал Генрих.

– О нет, Генрих! Ты всегда прав.

– Не всегда, – резко бросила Маргарита. – И все это давняя история. Перкин Уорбек обманул Якова Стюарта, как и остальных. С недоразумением покончено, и это не имеет никакого отношения к моему замужеству.

– Да будет мне позволено заметить, что это очень даже относится к твоему замужеству!

– Тогда меня удивляет, почему ты не запретил нашему отцу дать на него согласие, – ехидно заметила Маргарита.

Лицо Генриха залилось краской.

– Когда я стану королем… – пробормотал он.

Генриху не повезло: именно в эту минуту дверь распахнулась, и его слова достигли ушей того, кому менее всего предназначались.

Король вошел в комнату вместе с женой и несколькими придворными. Король Генрих VII не любил церемоний и одевался гораздо проще многих своих придворных. А судя по его бледному и проницательному лицу, никто не заподозрил бы, что это отец троих розово-золотых детей, явно обеспокоенных неожиданным визитом.

Генрих с обидой подумал, что королю следует появляться под звуки фанфар, одеяния его должны потрясать великолепием, короче говоря, монарху надлежит возвышаться над всеми вокруг. Когда я стану королем… мысли Генриха понеслись дальше, ибо это стало его излюбленной темой, с тех пор как ему сообщили о смерти Артура.

Генрих поклонился родителям, девочки присели в реверансе.

– Это время еще не настало, сын мой, – холодно сказал король, – хотя может показаться, что вы неподобающе стремитесь к нему.

– Сир, – смущенно пробормотал Генрих, – я лишь объяснял своим сестрам…

Король поднял руку.

– Я радуюсь вашему цветущему виду, – сказал он, – и хочу, чтобы душа была столь же здравой. Вам следует молиться, чтобы время править для вас пока не настало, ибо, сын мой, как принц-наследник, вы еще младенец, и вам надо многое постигнуть о том, что значит быть королем.

– Я понимаю это, сир, – выдохнул Генрих, – и приложу все усилия, стараясь учиться быстро, дабы вы остались мною довольны.

– Дочь моя, – позвал король, и Маргарита выступила вперед.

Отец не улыбался – его редко видели улыбающимся, – но взгляд, несомненно, выражал одобрение.

Генрих VII неустанно восхищался этими полными жизни чадами и в то же время удивлялся им. Он потерял Артура и Эдмунда, это правда, по румяные лица этих троих успокаивали. Если дитя, что носит сейчас королева, будет обладать таким же крепким здоровьем и если это окажется мальчик, король перестанет оплакивать смерть Артура. Разумеется, ничто не мешало обзавестись целым выводком детей – они с королевой были достаточно молоды, чтобы умножить число отпрысков.

– Шотландская знать прибывает сейчас во дворец, – продолжал король. – Вы должны подготовиться к приему. Сейчас нет времени на детские игры.

– Да, сэр, – прошептала Маргарита.

Королева взяла дочь за руку. Елизавета Йоркская старалась скрыть снедавшую ее тревогу. Чуть больше двенадцати лет назад она родила эту славную девочку в Вестминстерском дворце. Она помнила ноябрьские туманы, что висели над рекой и проникали в комнату; помнила, как держала на руках крохотное дитя и радовалась ему, позабыв о разочаровании полом ребенка, хотя должна бы огорчиться сильнее, чем все, у кого рождались девочки королевской крови. Ведь сестра Артура оказалась более здоровым ребенком, чем ее маленький брат.

А теперь вскоре появится еще одно дитя. Новая беременность беспокоила королеву. Ее терзали предчувствия, возможно, потому, что она лучше любого другого знала слабость собственного тела. Вынашивание детей изнурило королеву, и хотя она могла оставаться плодовитой еще несколько лет, с ужасом думала о последующих беременностях.

И ни единому человеку она не могла поведать об этих страхах. Дочь была слишком юна, чтобы понять; более того, как посмела бы мать клясть судьбу, на которую по самой природе собственного положения, возможно, обречена и сама Маргарита? Быть принцессой королевской крови – величайшая ответственность, и долг требует от венценосной особы обеспечивать рождение сыновей, задача эта казалась невероятно трудной для принцесс и удивительно простой для их смиренных подданных. Что королева могла объяснить мужу? Генрих никогда не понял бы, как может иметь значение что-то, кроме накопления богатств и укрепления власти, дабы Тюдоры, не очень уверенно сохранявшие корону, могли сохранить за собой трон. Причины для беспокойства имелись. Недавние истории с Ламбертом Симпелом и Перкином Уорбским это показали. Благодаря присущему ему здравому смыслу Генрих обошелся с этими самозванцами в манере, достойной королевского звания. Но подобные случаи тревожили его.

И теперь… союз с Шотландией. Великолепное предложение. Возможно, это положит конец бессмысленным пограничным стычкам, измучившим оба народа. Вероятно, союз настолько укрепит дружбу между двумя странами, что они смогут жить как добрые соседи много лет.

«И моя дочь Маргарита будет тому порукой, – размышляла королева. – Молю Бога, чтобы она оказалась мудрой советчицей для своего мужа».

Она поговорит с Маргаритой, постарается внушить всю важность возложенного на нее долга.

– Идите и приготовьтесь к встрече с послами шотландского двора, – сказала королева.

– Принцу Уэльскому также следует любезно почтить собрание своим присутствием, – заметил король, чуть насмешливо приподнимая уголок рта.