Пока муж говорил с кем-то, Полина вспоминала, как все случилось.

Они возвращались из Новых Дубков в Казань. В прошлом году купили участок в этом коттеджном поселке и начали строиться. Сама Полина не видела большой необходимости в загородном доме. Она называла себя городской девчонкой, очень любила их казанскую квартиру и не стремилась перебираться в сельскую местность.

Но Женя буквально бредил собственным домом и радостями жизни на лоне природы. Расписывал все в красках, пока Полина тоже не начала проникаться.

– На осень и зиму будем в Казань переезжать, а пока тепло – жить за городом! – убеждал муж.

Теперь сам дом уже построен, но дел все равно – непочатый край: еще нет ни крыши, ни окон, ни дверей, ни внутренней отделки, не говоря уже о приусадебных постройках.

Магазин, про который Полина говорила мужу, был в Старых Дубках – деревне близ поселка. В этой деревне, судя по всему, и жил Алик.

Весь день Полина с Женей провели на стройке, муж общался с рабочими, ей тоже нашлось чем заняться, а к вечеру засобирались обратно. Правда, поздновато, и Полина волновалась, как там Соня. Хотя дочке уже почти тринадцать, она не любила оставлять ее одну. В тот момент, когда все произошло, Полина как раз набирала номер телефона их городской квартиры, чтобы узнать, как дела у их девочки.

– Она сразу поймет, что ты ее караулишь, поэтому и звонишь домой, а не на трубку, – усмехнулся Женя. – Подумает – не доверяешь.

– Ну и пусть, – упрямо отозвалась Полина. – Доверяй, но проверяй. И потом, я не ей не доверяю, а этой Лиле. Свалилась тоже на нашу голову!

Полина повернулась к Жене и хотела сказать, что она думает про школьную подругу дочери, как этот мальчик выскочил (а если быть точней, вывалился, будто его силой толкнули в спину!) из придорожных кустов.

Федеральная трасса – примерно в семи километрах от этого места. Там каждый день в любое время суток движение оживленное, а на проселочной дороге в субботу вечером почти никогда никого не бывает. Днем автомобили снуют туда-сюда: у всех стройка, не только у Суворовых. А в это время – тишина. Рабочим ездить незачем, а хозяева домов либо уже успевают уехать обратно в Казань, либо, если дом готов для заселения, вечеряют здесь, в Новых Дубках.

Полина сидела на земле возле мальчика, продолжая машинально гладить его по спутанным волосам. Женя включил «аварийку», выставил знак – мало ли, не хватало еще, чтобы кто-то влетел в них. Начинало темнеть. Полина глянула на часы.

– Ты Соне-то позвони, – напомнил муж.

– Ох, точно, – спохватилась она, – совсем из головы вылетело.

Пока Полина говорила с дочерью, объясняя, почему они с папой задерживаются, уговаривая девочку лечь спать, не дожидаясь их (точно зная, что убеждать бесполезно), подъехала машина ГИБДД. Тут же вслед за ней – «Скорая»: как и предполагала Полина, Женя вызвал платную, из Республиканской больницы.

Мальчика, который так и не приходил в сознание, положили на носилки. При этом с одной ноги у него свалилась кроссовка, и Полина подбежала, чтобы поднять ее, надеть. Разношенная, потерявшая первоначальный цвет и форму обувь была великовата мальчику, старенькие джинсы протерлись в нескольких местах. Глядя на Алика, который сейчас выглядел особенно хрупким и беззащитным, Полина почувствовала, что сердце ее сжалось. Как это обычно бывало в подобных ситуациях, она помимо воли представила на месте пострадавшего ребенка собственную дочь, и на глаза снова навернулись слезы.

Женя подошел, обнял ее за плечи.

– С ним все будет хорошо? – сдавленным голосом спросила Полина.

– Надеюсь.

– Что гаишники говорят? Тебя не обвиняют?

– Не забивай голову, все нормально, – отмахнулся муж. – Думаю, мне тоже нужно поехать в больницу. Я, конечно, по телефону договорился обо всем, но мало ли, что может понадобиться.

– Я с тобой! – немедленно вызвалась Полина.

– Нет-нет, Соня там одна, поезжай домой. Я вернусь на такси.

Полина не стала спорить. Она слишком устала, да и понимала, что от ее присутствия в больнице не будет никакого толку.

Женя спросил, сможет ли она сесть за руль, и Полина заверила его, что прекрасно справится. На самом деле чувствовала она себя неважно, голова побаливала, во всем теле была какая-то напряженность, но беспокоить мужа не хотелось.

Пусть и говорил он бодрым и уверенным тоном, пускай и ясно было, что его вины в случившемся нет и состояние мальчика вызвано не наездом, но Полина видела: Женя сильно переживает, беспокоится за ребенка. Если с ним случится что-то плохое (самое страшное нельзя произносить вслух, этому еще бабушка с детства научила!), мужа это надолго выбьет из колеи.

Жене было тридцать пять, как и Полине, но и на четвертом десятке он не утратил способности переживать чужую боль, как свою собственную. Наверное, в этом был секрет его успешной медицинской карьеры.

Держась друг за другом, машины выехали на трассу, но вскоре Полина потеряла «Скорую» из виду: та ехала гораздо быстрее. Салон внедорожника, где еще недавно они были вдвоем с Женей, вдруг показался слишком большим, пустым и словно незнакомым.

Почему-то пришло на ум, что все безвозвратно изменилось, муж покинул ее навсегда, оставил одну, и больше они никогда не встретятся. Снова, уже в который раз за вечер, захотелось плакать. Да что это с ней, в самом деле?

«Хватит, нечего забивать голову ерундой!»

Стремясь отринуть глупые, нелепые мысли, Полина сосредоточилась на дороге.

Полина жарила оладьи им с Сонечкой на завтрак. Чтобы перевернуть их на другой бок, требовалась сноровка: оладьи скользили по сковородке с керамическим покрытием, уворачиваясь от лопатки, как живые.

Женю она уже проводила на работу: он уходил в восемь. Муж никогда не настаивал, чтобы Полина вставала вместе с ним и накрывала на стол, говорил, что в состоянии сам сварить себе кофе и сделать бутерброд.

Но она все равно поднималась по звонку его будильника, а иногда и раньше, даже если не нужно было провожать дочку в школу. Во-первых, ей нравилось проводить с Женей утро, ухаживать за ним, говорить о разных мелочах, поправлять галстук, целовать на прощание. А во-вторых, было как-то неловко валяться в кровати, ощущать себя бездельницей, которой никуда не нужно спешить, в то время как муж торопится по делам.

Золотистая горка оладушек уже красовалась на столе, а Сони все не было.

«Каникулы каникулами, но вставать каждый день в одиннадцатом часу – это ни в какие ворота не лезет!» – недовольно думала Полина, доставая из холодильника сгущенку и варенье.

Ясное дело, до полуночи провалялась с планшетом, ролики смотрела, «зависала» в соцсетях.

«Все мы мухи, пойманные в эти паучьи сети, висим и не делаем попытки высвободиться», – думалось иногда Полине.