придачу еще немного свежей кукурузы и помидоров. Еду Сара подавала на разномастных тарелках с обколотыми краями и, ставя тарелку перед Дэлом, повернула ее так, чтобы щербинки не было видно. Собой эта женщина была определенно недурна. Передавая гостю то, что сходило у них за сливочное масло, хотя все понимали, что это просто-напросто подсоленное и подкрашенное в желтый цвет сало, она чуть-чуть дотронулась до пальцев Дэла. У Сары Бейкер были полные капризные губы и большая грудь, свободно, без лифчика, колыхавшаяся под грубым домотканым платьем. Дэл заметил, что она несколько раз бросала на него взгляд, но сразу опускала глаза, когда он смотрел в ее сторону. Двое детей – мальчик лет четырех и еще один, совсем маленький, – таращили на незнакомца большие голубые глаза, ясные, как летнее небо. Дэл подмигнул, и старший мальчик рассмеялся.

На следующий день он увидел жену Таттла, Бертис. Эта была тонкокостная довольно робкая по характеру худенькая женщина с тонкими губами. На бедре у нее висел младенец, а другой ребенок, тоже мальчик, цеплялся за фартук.

Бертис наливала Таттлу чашку кофе из цикория прямо на крыльце, и, когда Дэл проходил мимо, Олли окликнул его:

– Давай-ка, Дэл, неси чашку.

– Вот спасибочки.

Он поднялся на крыльцо и сел напротив Таттла. У этого парня в уголке рта вечно торчала зубочистка, и он имел привычку издавать губами странные звуки – как будто хотел что-то выплюнуть. Бертис старательно отводила глаза, но ее сдержанность длилась недолго – лишь до тех пор, пока Дэл не пустил в ход свое обаяние. Он просто не мог с собой ничего поделать, когда женщина попадалась на глаза. Надо же узнать, какая она из себя?

Вскоре Бертис стала часто зазывать его к себе, как и Сара: «не дело мужчине есть одному», как она говорила.

Дальше пошли пустячные, невинные разговоры то с одной, то с другой; беседы становились все живее, все игривее, а затем начались и робкие прикосновения, вскоре перешедшие в дерзкие подначки и жадное лапанье. Этот следующий шаг Дэл считал вполне естественным. Если женщина не прочь, так что ж ему теряться. Бегать за ними он никогда не бегал, просто легко, незаметно входил в их жизнь и ждал, как фишка ляжет. Получится так получится, а нет – ну, на нет и суда нет. Обычно удача ему улыбалась, и он пользовался ею при полном неведении мужей. Это были торопливые совокупления на кухонном столе, когда хозяин дома отлучится в уборную. Ребятишек постарше выставляли играть за дверь, младенцы полеживали себе в выдвижных ящиках и сосали соски, дрыгая пухлыми ручонками, пока матери торопливо сдвигали на край посуду. А потом посреди запахов ветчины, печенья и варящейся фасоли, в сырых, пыльных лачугах у края кукурузных полей начиналось горячее дельце.

Иногда это случалось за сараем, или у табачного амбара, стоявшего дверью к густому сосняку, или где-нибудь подальше в поле, среди высокой, чуть ли не до неба, кукурузы, где из свидетелей были только солнце над головой да белка на ветке. Случаи подворачивались регулярно, как смена дня и ночи, и приходилось следить, чтобы женщины не узнали друг о друге. В таких встречах была опасность. Волнение в крови. Риск. Обе любовницы к нему привязались, обе были ласковы с ним, а главное, старались оберегать его от любых невзгод и клялись в вечной верности. Им, судя по всему, до зарезу требовалось то, что мог им дать только Дэл, и он не скупился на ласки.

Бейкер с Таттлом частенько подтрунивали и задирали его. Может, в нем и правда было что-то… ну, смешноватое, что ли. Иногда они как будто начинали что-то подозревать, когда Сара или Бертис слишком заглядывались на Дэла. Его самого плоские шуточки приятелей не задевали. Ему было хорошо здесь; он, можно сказать, наслаждался жизнью, несмотря на почти не проходящую усталость. И только жена Джунипера, Мерси, оставалась все такой же далекой, неизведанной землей, как в те дни, когда он только перебрался сюда из другого округа и все вокруг казалось новым и свежим.

Как-то днем Дэл был с Сарой за одним из табачных амбаров и заметил ее, Мерси. Он старался над Сарой от души – уже третий раз за эту неделю, весь красный, потный, как будто в летний день кукурузу вручную собирал. Сара ничего не видела: голова была накрыта подолом. Мерси сидела у себя на крылечке, где ее наполовину заслонял куст розовой индийской сирени, и как будто не глядела на них – хотя кто ее знает. Сидела себе с миской на коленях и лущила горох. Дэл все поглядывал на нее, рисуя в воображении разные картины, и прервался на секунду только тогда, когда нечаянно, увлекшись, стукнул Сару головой о стенку амбара.

– Ой! – вскрикнула она. – Полегче!

Мерси тут же встала, ушла в дом и плотно затворила за собой дверь. Дэл запрокинул голову и, доделывая свое дело, стал разглядывать проплывающие облака. Черт, и разожгла же его любопытство эта женщина!

Потом он познакомился с женой Мо, Майрой. Она была женщина рослая, почти с самого Мо, и стояла на заднем крыльце их дома – двухэтажного, с колоннами, в котором без труда уместились бы все их тесные лачужки, а пожалуй, еще и место осталось бы. Да, недурно устроился в жизни Мо Саттон – и не только в смысле финансов: с женой ему тоже повезло. Сам-то Мо был не красавец, а вот Майра… Волосы цвета только что отчеканенного пенни, кожа розовая, гладкая. Дэл мысленно сравнил ее с тарелкой персиков со сливками, и привычное любопытство разгорелось еще сильнее.

Он пришел к большому дому по дороге на работу, на дальнее поле, и остановился внизу у ступенек, поджидая Мо. Ступеньки вели на крыльцо, и чудное видение, то есть Майра, смотрело на Дэла оттуда сверху вниз, пока он вертел в руках соломенную шляпу.

– Ты кто такой?

В руке у нее был кружевной платочек, и она обмахивала им лицо, тщетно пытаясь спастись от жары.

– Меня зовут Дэл Риз, мэм.

Он уловил ее запах – аромат сирени и похоти.

– Новенький, что ли?

– Да, мэм. С месяц тут.

– И что делаешь?

– Да все, что ваш муж скажет.

Мо вышел, бросил на жену сердитый взгляд, та торопливо шмыгнула в дом и захлопнула дверь. После этого она стала попадаться Дэлу на каждом шагу. Прогуливалась по двору, когда он вместе с другими шел мимо – к табачному или кукурузному полю. Отдавая распоряжения работникам, то и дело поглядывала в