– Сестра Патриция? – окликает ее Энзли.

– Что там? – Монахиня раздраженно косится на нас.

– А нам точно стоит выключать свет?

Сестра Патриция вздыхает, не отводя взгляда от телевизора.

– Тише, мисс Фиск.

– Просто мне кажется, что держать нас в темноте с неуравновешенной студенткой – это плохая идея.

Я проглатываю усталый вздох. Когда я перевелась сюда, Энзли понадобилось лишь несколько дней, чтобы убедить всех, что я абсолютно ненормальная. Один неудачный день – и на меня можно будет надевать смирительную рубашку.

Не то чтобы я тоже об этом не думала. Я не помню, что случилось в ночь аварии, а значит, в каком-то смысле произойти могло все что угодно. Я как кот Шредингера в коробке с ядом. Но что звучит правдоподобнее? Что я стала жертвой какого-то загадочного водителя или что я надралась вусмерть на выпускном, захотела внимания и утопила машину в озере? Чем больше ты рассказываешь всем об одноруком мужчине, тем чаще приходится задумываться о том, что все это может быть только в твоей голове. Может, я и правда ненормальная. Может, у меня и правда случился срыв тем вечером, просто я ничего не помню.

Вместо ответа сестра Патриция недовольно хмурится, но продолжает смотреть кино. Монахини тоже в курсе слухов, и уверена, кто-то из них верит им. Даже немного удивлена, что меня до сих пор не схватили на выходе из туалета и не утащили в часовню на спонтанный сеанс экзорцизма.

– Я же из лучших побуждений, – говорит Энзли с наигранной наивностью. – Темнота и громкие звуки могут быть триггерами, так ведь, Кейси?

Продолжаю игнорировать ее, глядя на пол и с большим интересом разглядывая точки на плитке и черные полосы от каблуков. Энзли не может угомониться с самого первого урока. На истории она прицепилась к моим шнуркам – мол, а разве кому-то в моем состоянии не опасно их носить? На физике она спросила у учителя, не стоит ли мне писать восковым карандашом – вдруг из деревянного я сделаю оружие?

– Как это вообще происходит? – не унимается она. – Ты слышишь голоса? А прямо сейчас они тоже с тобой разговаривают?

В темноте сверкает несколько усмешек. Слышится несколько сдавленных смешков. Девушки бывают такими беспощадными. Я всегда это знала, но сложно продолжать жить в иллюзиях, когда их мишенью становишься ты сама. Сложно не разочароваться в сверстниках. Может, это со мной что-то не так, но я всегда старалась обращаться с людьми так, как хотела, чтобы обращались со мной.

Призвав класс к тишине, сестра Патриция не отрывает взгляда от экрана. Она все еще беззвучно шевелит губами.

– Я видела на «Нетфликсе» байопик один, – встревает Бри, безмозглая подхалимка, которая не смогла бы обзавестись собственным характером, даже если бы споткнулась о него. – О женщине, которая слышала голоса в микроволновке.

– О, знаю, – подхватывает Энзли. – Она потом на машине въехала в городской автобус, потому что думала, что государство оттуда за ней шпионит.

Если вкратце, все сводится к тому, что я псих. Опасный, сумасшедший и всегда на грани срыва.

Если бы. Может, тогда бы мне хватило храбрости дать всем этим гадам отпор. Но я поступаю самым разумным образом – игнорирую их. Каждый день терплю ехидные комментарии и бесконечные слухи. Поначалу Слоан говорила, что их хватит только на несколько дней, что Энзли – просто задира, ей надоест, и она перестанет. Но та, кажется, была просто одержима мной, и моя решительность таяла. Под градом нападений я становилась все менее уверенной в себе. Начала себя жалеть. Несчастно тонуть в роли главной героини новой школы, где все знали обо мне только худшее.

– Кстати, Кейси, совсем забыла. – Ее настойчивость почти достойна уважения. То, что Энзли до сих пор не надоело, прямо-таки впечатляет. – Я устраиваю вечеринку на следующей неделе.

Она не очень умная, но недостаток идей она восполняет чистой злобой. У Энзли нет каких-то давних и явных причин ненавидеть меня. Не то чтобы я увела у нее парня в третьем классе. Между нами нет никакой истории. Она просто гнилой человек, которому нравится быть полнейшей сукой.

Ее голос становится слащавым.

– Тебя тоже приглашаю, если ты пообещаешь не парковаться в бассейне.

Сосредотачиваюсь на музыкальном номере на экране, делая вид, что не слышу хихиканья. Да пошли эти бабы. Мне не нужно их одобрение. И дружба их не нужна. Даже если бы они встретили меня с распростертыми объятиями и захотели начать общение, когда я перевелась, я бы все равно не стала им доверять. У меня было множество друзей в академии Балларда, и чем все это закончилось? Все до единого меня бросили после аварии. Улыбались в лицо и смеялись за спиной. Распространяли слухи о худшей ночи в моей жизни и сделали из меня посмешище.

Пришлось на своей шкуре узнать, что верность – редкая вещь среди старшеклассников. Поэтому мне не особо интересна дружба с кем-то из этих девчонок, особенно теперь, когда они показали свои настоящие лица прямо с порога. Есть только два человека, которым я сейчас доверяю.

Сестре.

И одному парню, который всегда заставляет меня улыбаться.

Так что я продолжаю смотреть прямо перед собой и мысленно считать минуты до того момента, когда смогу увидеть Фенна.

Глава 2

Кейси

После уроков я натягиваю беговые кроссовки и свистом подзываю Бо и Пенни, которые едва дожидаются, пока я открою дверь, чтобы вылететь на дорогу навстречу солнцу, касающемуся верхушек деревьев. Они, может, и золотистые ретриверы, но у них двигатели скаковых лошадей и терпение младенцев на кофеине. Поэтому они бегут почти всю дорогу до места, где Фенн ждет нас в стороне от лесной тропинки между общежитиями и моим домом на краю территории Сэндовера.

Никогда мне не надоест то, каким задумчивым он выглядит перед тем, как поднять радостно загорающиеся глаза. И его смущенная улыбка, которую он подавляет прежде чем обнять мои плечи и поцеловать меня в макушку.

– Хей, – говорит он. Всегда только это. Но с такой интонацией, словно это наш тайный шифр. Все, что нужно сказать, кроется в одном слоге.

– Хей.

Я сплетаю руки за его спиной и какое-то время просто стою так. Даже в те дни, когда я не забываю надеть доспехи, школа меня выматывает.

– Ты в порядке? – спрашивает Фенн, уткнувшись в мои волосы.

Он сантиметров на тридцать выше меня и сейчас прижимает к своей груди. Видимо, бросил пиджак в общаге, потому что сейчас на нем только фирменная сэндоверская рубашка с