– Привет, – Дед пожал руку командиру и кивнул бойцам: – Продолжайте.

– Наладил? – Воронцов строго взглянул на Бориса.

– Все пучком! – Боря снова взял на изготовку видеокамеру.

– Хорошо устроился, – вдруг сказал незнакомец. – Все, значит, стреляют, а ты снимаешь?

– А чего, есть другие предложения? – Боря нахально вытаращился на незнакомца. – Снимайте сами, если так.

– Нет, снимай ты. Остальные тоже расслабьтесь, – Дед перевел взгляд на Вику и ткнул в ее сторону указательным пальцем. – Вот она будет стрелять. Одна.

– В смысле? – встрепенулся Воронцов. – Погодите, товарищ полковник, что это вы тут командуете? Это моя операция! И подчиняюсь я только приказам трибунала.

– Операция твоя, – Дед кивнул, не отводя при этом взгляда от Вики. – Подчиняйся, кому положено, не возражаю. А стрелять будет она.

Девушка все еще шла пятнами, но уже не такими контрастными, и смотрела не на ребят или загадочного Деда, даже не на Фила, а в небо. В серое пасмурное небо, с которого, казалось, вот-вот посыплется мелкий злобно-колючий снег.

В принципе Фил догадывался, почему она смотрит вверх. Так она себя успокаивала, когда требовалось срочно прекратить злиться. Если при этом еще и глубоко дышать, помогает, Фил знал по себе. Бывало, они делали так на пару. И бывало не раз. Сложные характеры, ничего не попишешь. Не расставаться же из-за этого. И подолгу дуться друг на друга тоже не вариант. А так вышли на балкон, «продышались», глядя в небо, потом извинились, закрепили мир ураганным сексом (однажды прямо на балконе) – и все, полное взаимопонимание до следующей ссоры. Всегда срабатывало.

Почти всегда, если не учитывать последний раз, когда Вика узнала, что Фил якобы натворил. После такого облома ни о каком примирении не могло быть и речи.

В общем, сейчас Вика старалась успокоиться, и делала она это явно по молчаливому приказу Деда. Филиппу стало даже любопытно. Получалось, что Вика и Воронцов знают этого человека. Причем в иерархии Сопротивления он стоит довольно высоко. Но почему тогда с ним лично не знаком Филипп? Ведь он-то имел доступ на самый верх, не в пример ночным охотникам Ворону и Марте!

Фил прокрутил в памяти все, что смог, но припомнил лишь пару упоминаний о боевом товарище по кличке Дед. Среди политических лидеров Сопротивления этот странный кадр не значился. Он вообще появился в рядах элиты Сопротивления незадолго до августовского разгрома. Кажется, именно этот товарищ сменил на посту прежнего начальника контрразведки московского округа Сопротивления. Большая шишка. Но тогда какого черта он забыл здесь, в лесу, на месте будущей казни предателя, да еще перед камерами. Зачем ему светиться?

Однако наиболее странным выглядело поведение Вики. Так резко осадить вспыльчивую красотку не мог даже сам Филипп в лучшие годы их совместной жизни. А уж заставить ее сделать что-то против воли Грин не мог вообще никогда. Это представлялось нереальным. Хотя, возможно, он просто не пытался.

Как бы то ни было, этот Дед просто посмотрел ей в глаза, и пламя будущего скандала угасло, едва занявшись.

– Нет, товарищ Дед, не пройдет этот финт, она не станет стрелять одна, – упрямый Воронцов помотал головой и обернулся к девушке: – Так, Вика?

– Стану, – ледяным голосом неожиданно заявила Вика. – Могу вообще голыми руками задушить!

Фил поежился. Рухнули все надежды на остатки светлых чувств, скрытые у Вики глубоко в душе. Во взгляде бывшей девушки действительно читалась отрешенность, но не от происходящего, а от бывшего парня. Никакой маскировки, все как есть – холод и равнодушие. От осознания этого факта Филу стало больно.

– Вот и договорились, – почти ласково произнес Дед.

Вика восприняла его фразу как команду к действию. Она без колебаний выдернула из кобуры пистолет, загнала патрон в ствол и вскинула руку, целясь Филу в сердце. Дед едва успел схватить Вику за запястье.

– Нет, не так, – он снова заглянул девушке в глаза и едва заметно вскинул брови. – Мы знаем, что ты преданный боец. Не нужно ничего доказывать.

– Вот именно, – едва слышно прошептала Вика, – преданный… этим… ничтожеством!

– Мы все им преданы, но должна быть казнь, а не расправа! Понимаешь? Вот и умница. И еще… – Дед вынул из кармана куртки свой «ПМ» и протянул Вике: – возьми этот.

– Чем он лучше моего? – Вика подбросила на ладони в точности такое же оружие.

– Пули в моем специальные, – охотно пояснил Дед.

– Серебряные, что ли? – хмыкнул за спиной у него Учитель.

– Считай, что так, – Дед обернулся и одарил лейтенанта лучезарной улыбкой. Правда, лучи «сияли» явно в рентгеновском спектре. Пять минут в свете такой улыбки, и ты труп. Дед снова обернулся к Вике: – Бери, голуба, это приказ.

Вика пожала плечами и взяла предложенное оружие.

Воронцов и Учитель почему-то переглянулись. Во взгляде лейтенанта угадывался какой-то немой вопрос. Майор почти незаметно качнул головой и чуть пожал плечами. В чем заключался смысл этой пантомимы, Филипп так и не понял.

Дед кивком и парой жестов приказал бойцам взять Фила под руки и поставить его перед ямой на колени. Лицом к могиле.

Грин не сопротивлялся и не корчил из себя героя. Принимать смерть, стоя к расстрельной команде лицом, удел тех, чье имя останется в памяти потомков светлым. А негодяям полагается умирать от пули в затылок или корчиться на виселице. Но ролик со сценой повешения замодерируют сразу, теперь админами на всех порталах трудятся роботы чужаков, они быстро соображают, а вот стрельба может и прокатить, мало ли постановочного хлама и военной хроники плавает в сети? Разок точно прокатит и на «тюбике», и на «репортере». А что хотя бы раз попало в сеть, уже не вычистить ничем и никому. Даже кошатники не вычистят со всеми их виртуальными суперкомпьютерами и нереальными программами, от одного упоминания о которых лучшие хакеры планеты начинают рыдать как дети.

Филипп встал на скользкий бруствер, мотнул головой, отправляя конвоиров куда подальше, и тяжело опустился на колени. Недолго поразмыслив, заложил руки за спину.

«Кажется, так ставили приговоренных зэков китайцы? Да и наши в войну… хотя нет, наши вроде бы на колени не ставили. Или ставили? Впрочем, какая разница?»

Грин глубоко вдохнул холодный воздух, на пару секунд задержал дыхание и медленно выдохнул. Хорошо дышалось перед смертью. Вкусно.

Сзади послышались шаги. Короткие, женские. Фил закрыл глаза.

«Интересно, приговор зачитывать будут? Ну хотя бы резюме. Именем трудового народа или там прогрессивного человечества. Хотя, нет, некогда. Ролик должен быть показательным, но коротким. Чтобы с одного взгляда все стало ясно. Как про Саддама. Раз-два, и все кончено. А слова пусть остаются за кадром, пылятся себе в толстых прокурорских папках».

Оказалось, что командир расстрельной команды полностью согласен с выводами Фила, хотя и не слышал ни слова из его мысленных фраз.