Закончив разговор, ЁЛин в сопровождении доктора спустилась в холл, где они стали свидетелями как их подопечная, игнорируя все предостережения, лихо демонстрировала замысловатые, танцевальные движения парнишке лет восьми, который, глядел на представление, открыв от удивления рот. На его щеках виднелись две мокрые дорожки.

* * *

— Осторожно, не подавись, — с улыбкой на губах, говорит ЁЛин, увидев, с каким энтузиазмом Лира принимается поглощать половинку своего сэндвича.

Выйдя за порог клиники я, категоричным образом заявил о терзающем молодой организм голоде. Заявил самым примитивным образом: показав пальцем в открытый рот и затем погладив живот. К счастью, женщина, накануне, познакомилась с моими гастрономическими предпочтениями, когда мы поздним вечером въехали в город. Я подробно расписал ей на планшетке, что Лире можно, а что нельзя. ЁЛин лишь пожала плечами.

И вот мы сидим в ближайшем сабвее, моя инспекторша неспеша поглощает груду овощей, орудуя палочками в тарелке, а я наслаждаюсь сэндвичем с тунцом. Всегда бы так питался!

Улыбаюсь женщине не прекращая жевать. Что ж, намёк понятен, но уподобляться культурной девочке я не собираюсь. Есть надо с удовольствием, а какое удовольствие от ковыряния в тарелке? То ли дело отхватить кусок, насколько рта хватит, держа еду руками. Разумеется, подходящую для этого еду. Хотя, я и суп порой мог хлебнуть, не прибегая к ложке. Но это в прошлой жизни. Здесь такого ещё не случалось. Пока…

— Тебе нравится Сеул? — спрашивает ЁЛин, дождавшись, когда я прекращу жевать.

«Дзынь-дзынь!» — звенит звоночек в моей голове. Я прекрасно помню, чем закончилась моя вчерашняя прогулка — ударом по голове, и, судя по состоянию некоторых элементов одежды, да отсутствующим трусам, попыткой надругаться над безвольным телом. Почему я решил, что попыткой? По трём причинам: во-первых, я не ощущал ничего, что бы говорило о свершённом насильственном акте. Так же, ни крови, ни других следов, при беглом осмотре, в туалете на заправке, я не обнаружил. Во-вторых, осматривавший Лиру гинеколог наверняка бы подняла шум, обнаружь она характерные следы изнасилования. Ну и в третьих, я подсмотрел в медицинской карте. Не удержался. ЁЛин не рассказывала, как я очутился в её машине мчащейся в сторону столицы, но сложить два плюс два не составляло труда. Она, каким-то чудесным образом спасла меня от того мужика и увезла от него подальше. Заодно, и от моей весёлой семейки, чему я безмерно рад. А сейчас, она явно собирается разузнать, что я думаю насчёт своего повторного похищения. Беру планшет, пишу:

[ЁЛин-сии, мне не нравится Сеул, но мне нравится быть здесь, с вами. Я хочу остаться в этом городе]

Замечаю, как дрогнули губы женщины, когда она прочитала моё послание, а её глаза подозрительно отсырели.

— Значит, ты не хочешь вернуться в Косон к своей семье? — справившись с эмоциями, произносит ЁЛин, и я понимаю, что угадал её намерения.

Отрицательно мотаю головой.

— Ты уверена? — на всякий случай переспрашивает женщина. Вдруг передумаю?

[Моя семья осталась где-то, севернее тридцать восьмой параллели. А к тем людям, что приютили меня в Косоне, я не испытываю никаких родственных чувств. И как бы странно это не выглядело, при том что знакомы мы меньше, доверяю я вам гораздо больше чем им]

Разумеется, как бы я не старался, невозможно вложить в несколько строчек текста всё, что я пытался донести до ЁЛин, — обязательно будет недопонимание. Вот, например: скажи я инспекторше, что моя симпатия распространяется на неё гораздо больше, чем на так называемых «родственничков» — женщина может подумать что Лира «ветрена» — сейчас у неё одни предпочтения, а завтра — иные. Но и совсем уж опускать ниже плинтуса семейство Ли не хочется. В конце концов, ЁнСо позаботилась о Лире, избавив от прохождения через подготовительный центр для беженцев, который, представляется мне не иначе, как тюрьмой, или, на худой конец, воинской частью. И ни в одном из этих мест я бы не хотел очутиться!

Манхи, опять же! Классная девчонка и отличная подруга. Добрая, отзывчивая, немного наивная, и местами, чересчур назойливая, но не дура. Ставить знак равенства между ней и остальными членами её семьи как-то по предательски, что ли.

Вот и получается, что отвечая ЁЛин, нужно балансировать на грани, пытаясь не выставить в негативном образе приёмную семью и самому при этом не выглядеть перекати-поле. Как это выразить на бумаге не имея времени на «подумать»?

Но ЁЛин, кажется, обращает внимание лишь на то, что хотела от меня услышать. Во всяком случае, она ободряюще улыбается и расслабленно откидывается на спинку стула. А я задаю ещё один, мучающий меня вопрос:

[Меня, наверняка, будут искать. Может быть, оповестить моего опекуна, что со мной всё в порядке?]

Разумеется, меня будут искать, и не только «родственнички». С тем количеством оставленных в Косоне обязательств, поисками пропащей займутся многие, включая Муна старшего. И, разумеется, оповестив ЁнСо о моём местонахождении, ЁЛин может оказаться в щекотливом положении. Я бы даже сказал — на грани уголовки за похищение ребёнка. Вряд ли ЁЛин настолько глупа, чтобы бежать трубить обо мне белому свету. Если только у неё нет подходящего плана на этот счёт, что собственно я и пытаюсь выяснить, задав вопрос «в лоб».

ЁЛин, по-своему понимает заданный вопрос.

— Ты этого хочешь? — спрашивает она в ответ. — Пойми, если я оповещу твою семью о тебе, то мы не сможем быть вместе. Они обязательно потребуют привезти тебя домой, и это в лучшем случае. Будет лучше, если ты исчезнешь из их поля зрения, как минимум, до своего совершеннолетия. А я позабочусь о новых документах для тебя, и новой жизни. У меня есть возможности, благодаря моей работе.…Разумеется, решать тебе, — добавляет женщина, опустив взгляд.

Выдерживаю театральную паузу, заодно взвешиваю за и против, затем тащу к себе планшетку, пишу:

[ЁЛин-сии, делайте как считаете нужным, а я поддержу любое ваше решение]

Кажется, у женщины, повторно за день валится гора с плеч. Она отрывает взгляд от экрана планшета, поднимает голову. Вижу в её глазах усталость вперемешку с радостью, а на лице читается решимость.

— Лира, спасибо, что доверилась мне. Обещаю, что не подведу!

ЁЛин, чересчур порывистым жестом пододвигает ко мне планшет и берёт мои, сложенные на столе ладони, в свои. Несильно сжимает их.

— Раз уж мы нашли общий язык, начну, с просьбы, — глядя мне в глаза, произносит