Их вывели, поддерживая с двух сторон, из дома через черный ход. Оказавшись на заднем дворе и увидев, что ждет его и Сергея Бакулева, Глушков нашел обезумевшими глазами Узбека:

– Побойся бога, Султан. Он видит, что ты творишь.

В деловом костюме и черных очках, Султан походил на человека, который скрывал свою тайную жизнь от членов своего клана. Мольбы Глушкова прошли мимо его ушей. Он отошел в сторону, вынул из кармана пиджака коробочку с драже, неспеша открыл и бросил в рот конфету.

Все надежды русских на спасение обрывались здесь, в этом дворе, который больше походил на задворки военной базы. С десяток противотанковых ежей ощетинились по обе стороны дороги, ведущей к въездной бетонной арке со сдвижной створкой. Пять или шесть армейских джипов «Мерседес-Бенц» (казалось, еще не остывших после длительного похода) дожидались своего часа. Но Родиона Глушкова больше всего поразил двухосный грузовик «ЗИЛ-4334» с открытым задним бортом; об него-то и разбилась последняя надежда русских. Обшарпанный деревянный пол будто занозил взгляд Глушкова и глаза его заслезились. Он видел, где-то он точно видел, как в похожий грузовик забрасывали людей со связанными руками. Пачками. Под самую завязку забивали грузовик и увозили на расстрел. Наше время. Не жуткое сталинское, репрессивное, а наше. Точно – это было в Китае. После вынесения смертного приговора приговоренных выводили в задний двор тюрьмы и бросали в кузов. И не один не посмел подать голоса. Страх на лицах. Наружу не вырвался ни один тоскливый вопль. Если бы...

Глушков облизнул пересохшие губы:

– Султан... Ты поступаешь не по-человечески.

Узбек даже не усмехнулся. Он просто констатировал покорность русского. Тот смирился с неизбежным, но средство доставки к месту казни его не устраивала. «Вот скотина», – бросил он под нос.

– Еще одно слово, – добавил Султан жестко, – и я прикажу привязать тебя к машине за руки, а твоего товарища посажу за баранку.

Он кинул в рот еще одну конфету, и она треснула под его крепкими зубами.

Алимджан подтолкнул Глушкова к грузовику. Как и в первый раз, тот дернул плечом. Он не мог допустить, чтобы его бросили в эту труповозку чужие грязные руки. Родион проделал то, что насмешило даже Узбека: расстояние до «ЗИЛа» – пять-шесть метров, и Глушков использовал его для разбега. Он прыгнул в кузов боком, и деревянный пол принял его, как если бы был смазан салом: Глушков скользил по нему, пока его не остановил передний борт. Услышал ли он шутку Алимджана («Сильно разбежался»)?..

Сергей Бакулев подошел к этому катафалку под смешки чернопиджачных узбеков и попытался самостоятельно забраться в кузов. Как и Глушков, он бросил взгляд на Султана. Тот ответил нахмуренными бровями: «Мне это скоро надоест». Этот обмен взглядами говорил о беспомощности русской пары и ничего другого не выражал. Бакулев высоко поднял правую ногу, чтобы попасть в металлическую скобу-подножку, похожую на стремя. Оттолкнувшись левой, он перенес вес тела на правую сторону. Однако толчок оказался недостаточно сильным, и Бакулев опрокинулся на спину. Извиваясь и сдирая кожу на связанных за спиной руках, он поднялся на ноги.

Узбек громко позвал Алимджана, не называя его по имени:

– Позовешь меня, когда этот цирк закончится. – Он покачал головой и на сей раз обратился к русским: – А еще офицерами называетесь. В машину залезть не можете.

– Ну один-то залез, – заметил Алимджан, как будто босс ослеп и не видел стремительного броска Глушков.

Бакулев сделал все, чтобы избежать позора. Он стремительно сократил дистанцию и сходу попытался ударить его головой в живот. Алимджан ушел с линии атаки и выставил ногу, о которую Бакулев споткнулся и упал к ногам нукеров. Два человека схватили его и поволокли к «ЗИЛу». Швырнув его, как тряпичную куклу, в кузов, они забрались сами. В кузове не было скамеек, и узбеки остались на ногах, держась за борта.

– Значит, ехать нам недалеко, – потрескавшимися губами и надтреснутым голосом заметил товарищу Глушков. Они лежали рядом, касаясь головами друга.

– Что с нами сделают?

– Какая разница?

Родиона терзала именно эта мысль. Умрет ли он пули, будет ли ему больно и если да, как долго будут продолжаться его страдания. Бакулева съедали схожие чувства. Не смерть приближалась к ним, а они сами двигались ей навстречу.

Перед глазами – припорошенная пылью обувь узбеков. Вот почему так страшно умирать на чужбине, пришли к Бакулеву тоскливые мысли. И только одни они могли убить его, но сначала – свести с ума. Он был готов завыть, но поймал взгляд товарища. Тот тоже был на грани помешательства, но усилием воли держался на этом рубеже. Вот что значит поддержка – еще одна мысль. И от этого губы Сергея разошлись в улыбке. Вместе умирать было легче.

На дворе было холодно. Ртутный столбик термометра с неохотой преодолел нулевую отметку и показывал всего шесть градусов тепла. Русских знобило и по другой причине. А теплолюбивым узбекам, одетым легко, на погоду было, похоже, плевать. «Значит, ехать недолго», – еще раз пронеслось в голове Глушкова. Он только теперь ответил на поддержку товарища, подмигнув ему:

– А говорят, плохих дней не бывает...

Асфальтированная дорога кончалась в ста метрах от дома, и дальше машины начали месить грязь. Это была запасная подъездная дорога к дому Султана Узбека, которую сам хозяин называл объездной, основная же могла составить конкуренцию трассе нукусского аэропорта. По ходу движения грузовик обогнал джип и въехал на территорию заброшенного военного полигона первым. Сопровождающие выпрыгнули из машин, оставляя русских одних. И те снова переглянулись, находя в этом плохой признак. С другой стороны, как показалось Глушкову, их проигнорировали намеренно, а это попахивало показухой. Может, они отрабатывают перед Султаном, получив определенные инструкции? Как бы то ни было, но в груди русских затеплилась надежда. Не спугнуть бы ее.

Эта часть полигона представляла собой большую бетонированную площадку в обрамлении мотков колючей проволоки, остовов машин и оборудования. Прямо напротив ворот, на расстоянии семидесяти метров, находилось единственное здание: двухэтажное, с высоченной трубой и длинным балконом, утопленным в здание, оно сохранило все стекла и фонари под бетонным козырьком парадного. В целости и сохранности пребывало и бомбоубежище, некогда приспособленное под склад; там сейчас было пусто.

Глушков и Бакулев приняли сидячее положение, опершись о передний борт, и смотрели, как на полигон въезжают армейские «мерседесы». Откуда они у Султана? Глушков предположил, что с авиабазы Карши-Ханабад, откуда в 2005 году были выдворены американские подразделения (это случилось после того, как Вашингтон осудил расстрел демонстрантов в Андижане). Джипы объезжали бетонный столб, словно исполнявший функции «лежачего полицейского», тогда как «ЗИЛ» проехал по нему, и пленников в кузове тряхнуло.

Когда из джипа, замыкающего колонну, вылез Султан Узбек, Глушков вслух спросил товарища:

– К чему эта показуха?