на скалу и срывалась оттуда из-за скользких перчаток, но больше всего меня порадовал сон, где я выиграла в лотерею один миллион долларов и не знала, что с ним делать. Какая же я бестолковая, проснувшись, сказала я себе…

В конце концов, часа в 4 утра я проснулась последний раз, выругалась, посмотрела на часы, так и не осознав до конца, сколько было времени, и заснула.

Утром я еле заставила себя встать под противный писк будильника. Умылась, причесалась, натянула штаны серого мышиного цвета, не знаю, почему позволила себе приобрести их, майку цвета другого грызуна, господи, и с каких это пор меня тянет на вещи таких цветов.

Я сбежала по лестнице, влетела уже в хорошем настроении в кухню, где мама стояла у плиты и дожаривала последнюю партию пирожков с начинкой из тушеной капусты и только после обратила внимание, что отец спокойно сидел за столом и читал газету.

– Доброе утро! Пап, у тебя сегодня выходной?

– Нет, родной, именно так он любил меня называть, в те редкие моменты, когда мы собирались вместе. У меня есть замечательная новость. Мы дождемся маму, и я все расскажу.

Когда мы все оказались за столом, отец предложил сначала позавтракать, тем самым заставив меня сгорать от нетерпения. Но от маминых пирожков я бы ни за что не отказалась.

Когда каждый допил свою чашку ароматного кофе с молоком, папа решил прервать обет молчания и сказал:

– Вчера я ездил в большой город к старому другу, который жил когда-то недалеко от нас. Мы учились в одном классе и дружим еще с тех пор. Он предложил мне работу. У него своя автомастерская и ему необходимы золотые руки. По счастливой случайности я такими обладаю. Оплата почасовая, послушайте, я уже все посчитал, и если я буду работать по 12 часов в день, то мы сможем оплачивать квартиру, питаться и копить тебе, родной, на учебу. А у тебя будет возможность понять, чем бы ты хотела зарабатывать себе на жизнь.

– Пап, во-первых, я еще не совсем пришла в себя от твоей новости, и пока не понимаю, рада я или нет, как и мама, если ты обратишь на нее внимание, то увидишь на ее лице огромный, жирный знак вопроса. А, во-вторых, если мы все-таки решимся последовать твоему решению, то я не буду сидеть в ожидании, когда ты подкопишь мне на учебу, я смогу внести и свой денежный вклад, мне давно не 15 лет. Это здесь нет перспективы найти достойную работу молодой девушке, если только не пойти в твои подмастерья и стать вторым лучшим другом твоему железному товарищу.

– Дорогой – слово, наконец, вставила мама. – Когда ты решил, что нам пора менять свою жизнь?

– Это было не так давно, Кэти, не более трех месяцев назад.

– Интересно, и как именно ты пришел к этому решению? Что тебя не устраивает в нашей жизни? И почему я узнаю об этом в самый последний момент? «Я больше не имею права голоса в этом доме?» – не переставала задавать она вопросы.

– Дорогая, ты считаешь наше существование жизнью? Т. е. то, что я вижу своих дочь и жену, полноценных два, а то и один раз в неделю, это жизнь? То, что наша дочь проживет здесь всю жизнь, и, если повезет, устроится официанткой в единственную забегаловку в нашем городе под названием «У Крис», это жизнь? Или опять же если повезет, выйдет замуж за какого-нибудь мясника, нарожает ему четверых детей и будет проводить дни, обслуживая мужа и детей в четырех стенах, это жизнь?

Я хочу лучшего будущего для своей единственной дочери и конечно тебя. Я хочу иметь возможность выводить свою жену в театр, сходить с ней на концерт или на вечеринку-маскарад – убедительно завершил он.

Он немного подождал, когда эффект от его слов начнет действовать и продолжил.

– Кейт, у нас появился шанс, и мы не можем упустить его. Мы должны хотя бы попытаться направить наше будущее в другое русло.

– Папа, я не знала, что ты можешь быть таким красноречивым. Я готова! – вызвалась я.

В следующую секунду две пары глаз уставились на маму, которой ничего не оставалось как уступить.

– Хорошо. Предположим, мы поедем жить в большой город – произнесла мама после недолгого молчания. – А как же наш дом? Твой трактор, в конце концов? А мой огород? – продолжала бороться она.

– Дорогая, не переживай. На первое время у нас есть сбережения, и мы можем не продавать наше имущество, чтобы вернуться, если что-то пойдет не так. – пытался он ее успокоить. – И сегодня у меня в планах подобрать нам жилье. Кто со мной? – улыбнулся он.

– Я мигом! – почти прокричала я, и бросилась бежать вверх по лестнице, перепрыгивая две, а то и три ступеньки. Я кинулась к шкафу, где как оказалось, висело четыре платья, две блузки, одна юбка и три пары брюк все того же мышиного цвета. И где были мои глаза, когда я выбирала эти вещи…

Я остановилась на синем платье, которое было усыпано белыми ромашками. По-моему, это единственное платье, которому было уготовано украшать меня, а не делать из меня очередную серую мышь. Волосы я собрала в рыжий хвост, который часто спасал меня от безликой внешности, как мне казалось. Надела единственные выходные туфли черного цвета на небольшом каблуке и вылетела из комнаты.

Внизу еще никого не было, и я решила выйти во двор. Вскоре показались отец с матерью. Мама была как всегда очень элегантна в своем темном платье, которое подчеркивало ее все еще стройную фигуру. А в отце я заметила еле заметную перемену, и дело было не в единственном праздничном костюме, нет, в его глазах, наконец, появился блеск, который излучал оптимизм и надежду на лучшее будущее.

Глава II

Мы дошли до единственной остановки в нашем районе, если не во всем городе. Через пятнадцать минут нас подобрал автобус, и через двадцать минут мы были у вокзала, который вмещал в себя два поезда. Мы купили билеты за десять минут до отправления, что нас очень порадовало, если бы приехали на десять минут позже, пришлось бы просидеть пару часов на жестких скамейках в душном помещении, где и окна то никогда не открывались, в ожидании следующего рейса.

Мы разместились на мягких сидениях в одном из вагонов. Я села у окна, не зная, чем себя занять, т.к. нам предстояло проехать еще три часа. Отец о чем-то задумался, а мама пыталась отвлечься от переживаний