крепкого алкоголя. Светловолосая девушка презрительно поджала губы, явно оскорбленная тем, что кто-то ворвался к ней без стука, но увидав меня, тут же расплылась в сияющей улыбке.

Оторвавшись от бумаг и поднявшись с кресла, Эмбер чинно поклонилась:

— Ваше присутствие делает мне честь, о достойный сир! Чем такая низкорожденная шваль, как я, может вам угодить?

Опять эти ролевые игры... Как титул выдали, так каждый раз одно и то же! Завидует, что ли?

— Слышь, ты задолбала со своими приколами... — затащив котомку с углем, я облегченно прислонил ее буфету с выпивкой.

— О! Воистину, подвиг, что восславят в веках! Благородный муж щедро заботится о скудоумных плебеях, согревая их в эти отчаянные времена...

— Иди в жопу, ладно? Я просто угля в печку принес...

Эллис тут же театрально вздрогнула и начала быстро-быстро кланяться, сверкая короткой челкой:

— О сир! Прошу прощения, сир! Недостойным плебеям вроде меня недостает манер, сир! — она изогнулась и легла грудью на стол, выставляя на обозрение узкую юбку. — Ну же, накажите меня, сир! Заставьте проглотить оскорбление, и молить о милосердии, сир! Как и подобает истинному рыцарю...

Янтарные глаза уставились куда-то за мою спину, и Эмбер резко оборвала комедию. Поднявшись и скрывая покрасневшие щеки за разглаживанием форменной рубашки, она немедленно сменила амплуа:

— Жетон шею натирает?! — от железных ноток в ее голосе, я аж заслушался.

На пороге испуганно замер молодой парень, в красивой меховой накидке, с закрепленным на вороте железным жетоном:

— Да я просто...

— В вашем сарае, уважаемый, не учат стучаться? Или вы считаете, что ваш стальной ранг позволяет врываться в мой кабинет когда вам угодно? Что же, прошу! Проходите! Садитесь на мое кресло и чувствуйте себя как дома! А я пока спущусь к регистрации и удостоверюсь, чтобы наше отделение не слишком долго наслаждалось вашим обществом!

От такого напора несчастный мгновенно скрылся за проемом, поспешно застучав сапогами по лестнице вниз.

— Похоже, давненько я в зал не спускалась... Распустились! — покачав головой, «дюймовочка» закрыла дверь в кабинет. — А все из-за твоей печки!

— О! То есть это я виноват, что ты ленивая жопа и нихрена не работаешь?

Вытащив из-под ее стола переносную печку, я надел грязную рукавицу и начал заправлять аппарат углем.

— А как иначе?! Знаешь, как тепло и уютно в кресле? Клянусь своей "Шарлоттой", еще немного, и я с этой печкой пересплю! Она хотя бы греет меня морозными ночами... В отличие от некоторых.

— Так, если опять будешь домогаться...

— О, сир-недотрога, не волнуйтесь, я уже смирилась, что скорее уж пони откажутся от яблок, чем вы нарушите свой обет безбрачия... К слову о безбрачии, как там твоя старая слива поживает? Из него уже можно спирт сцеживать или стоит еще подождать, пока настоится? А то у меня запасы заканчиваются...

— Не трави душу, а? Бухает он и девок водит. Каждое утро из его комнаты очередную... «Даму» выгоняю. Еще и на уши приседает, — хочет заново бордель открыть. Как всегда, короче.

Пока я возился с этой долбанной жестянкой и растопкой, глава гильдии уже успела наполнить стаканы и убрать папки со статистикой со стола. Когда я сел в гостевое кресло напротив, она уже расставляла фигуры на игральной доске:

— Проклятая зима... От скуки уже на стену лезу.

— Работать не пробовала?

Я наугад ткнул в зажатый девичий кулак и мне достались синие фигуры. Потягивая бренди, Эмбер размышляля над своим первым ходом:

— Знаешь, как тяжело не выполнять служебные обязанности? Нужно принимать тяжелые решения — какую одежду не надевать, какую еду с собой не брать, и самое важное, чем занять себя во все это неслужебное время...

Елозя фигурами по игральной доске и кидая кости, я вполуха вслушивался в поток девичьего сознания. За пару недель, прошедших с конца осады и первого снега, бедолага совсем одичала в своей гильдии.

Чересчур южное происхождение давалось бывшей графине нелегко, — выходя на улицу, она напяливала столько шуб, что прохожие умирали со смеху, тыча пальцами в мохнатый колобок, грозно катящийся по улице.

В итоге, завидев в зале гильдии клубок из шуб, что с несчастным видом чихал и шмыгал носом возле общего камина, я не выдержал и расщедрился на обогреватель. Правда, я не подумал, что теперь каждую неделю мне придется таскать ей уголь...

Но хотя бы не зря — агентурная сеть у особистки, даже в эти холодные зимние дни работала как часы .

— Парочку «с-краю-стоящих» утром с фонарного столба сняли и еще одного нашли с разбитой головой. Зато сразу троих рыжий недоумок к себе в стражу записал. — задумчиво протянула девушка, елозя фигуркой рыцаря по столу, никак не решаясь напасть на мою фалангу.

Дезертиры из войска барона, которые оказались достаточно удачливыми, дабы скрыться в лесах, но недостаточно приспособленными, чтобы добраться до Молочных холмов самостоятельно, с началом настоящих холодов все чаще приближались к городским воротам, пытаясь сойти за обычных заплутавших путников или отбитых на всю голову охотников.

Поначалу промерзшие бедолаги как могли, сторонились северных городовых, считая их главной угрозой для себя, но быстро раскаялись в своей ошибке. Бояться им нужно отнюдь не стражников, а крестьян, что еще не забыли свои сожженные деревни. Из переулков все чаще и чаще выносили обобранные трупы неизвестных мужиков, пока я наконец не приперся к рыжему сотнику.

Тот долго брыкался, называл меня разными нехорошими словами, но в итоге сдался, и теперь городская стража насчитывала не меньше десятка бывших солдат из войска барона. Не все из них были приятными людьми, однако и кончеными подонками тоже не являлись. Замполит мог сколько угодно рассуждать, что «враг всегда остается врагом», но я считаю, что они в первую очередь люди. А людям свойственно ошибаться и оказываться в хреновом положении.

Уж я-то знаю.

— Ты опять проиграл. — девушка пожала плечами и сходу съела своей «мантикорой» весь мой правый фланг. — Ты слишком сосредотачиваешься на построении, и забываешь про кости.

Я лишь вздохнул и одним махом допил свой стакан. В полузабытый опыт компьютерных игр не входило умение правильно бросать игральные кубики.

На осиротевшую игральную доску упал кусок дорогой парчи с криво вышитой золотой дубиной.

— Но-но! Бровки не поднимай! Шить я не умею — даже не начинай.

— Я не к тому... Это вообще, что?

— Действительно, и что же это может быть... — янтарные