сияющих доспехах, а бывший офицер с искалеченной психикой и свалит к своему дядьке, либо... Либо повзрослеет. Избавится от иллюзий, научится подавлять хрип своей собственной «рации» и привыкнет к постоянным кошмарам. И когда-нибудь, через много-много лет, он превратится в некое подобие меня. А я к тому времени стану уже дедом...

— Был второй стакан, но твоя причудливая манера выбирать себе друзей застала меня врасплох. — Эмбер закончила расставлять фигурки и взялась за графин. — Ты не думал наградить его не только кушаком, но и глазной повязкой?

Немой вопрос отозвался самодовольной ухмылкой. Мол, а зачем еще дружиннику понадобился пергамент с княжеской печатью?

Пара пропущенных стаканов переросла в рассказы про «левые» схемы с антикварным салоном. Контрабанду, векселя, и странную вовлеченность Филлипа в дело повышения Эмбер с заместителя до полноправной главы гильдии.

Пересказ же событий в канализации прервался парой изящных кулачков, зависших над столом. Видимо устав слушать мой сумбур, становившийся с каждым новым стаканом все тише и нескладнее, Эмбер решила сменить тему.

Но то ли алкоголь давал о себе знать, то ли мешанина мыслей и подозрений, крутившихся в голове... Резные фигуры на игральной доске с каждой секундой пробуждали все больше и больше неприятных ассоциаций. Длинные шест в руках игрушечной волшебницы, наполовину стертая голова крошечного пехотинца, грузный некрашеный лорд с густой бородой, которая в моих глазах представала рыжим цветом, заставляли глаз бесконтрольно дергаться и тщетно стараться унять дрожь в руках.

— Ох, как же ты мне дорог... — закатив глаза, Эмбер взялась за общий стакан. — Все мертвых сосчитать силишься?

— Скорее уж живых... — горькая настойка помогла проглотить ком в горле и оторвать глаза от резной доски.

Катая грязный каблук сапога по княжескому столу, Эмбер то и дело прикусывала губы, стреляя глазами в меня:

— Знаешь, чем высокородные отличаются от землепашцев?

— Отсутствием совести?

— Почти... Землепашец распоряжается своей жизнью, но не чужими, тогда как истинно благородный — чужими, но не своей, понимаешь?

— Угу... И еще страстью к «мудрыми» цитаткам.

— Отрицай очевидное сколько хочешь, но если ты намерен и дальше соответствовать своему титулу, то вот тебе еще одна — благо общее и благо личное редко встречаются вместе. — зажатые кулачки вновь вознеслись над доской, под блеск янтарных глаз. — И чем выше цель, тем непомернее и цена, а если ты намерен и дальше продолжать вести свою причудливую игру...

Пафосная речь замолкла под шуршанием игральной фигурки. Сделав первый ход, я отодвинул стакан подальше и откинулся на спинку, наслаждаясь мимолетным жесткостью гостевого кресла.

— Да понял, я понял... Назвался груздем — полезай в кузов. Видишь — можно всю эту высокопарщину и сокращать!

Пару раз недоуменно моргнув, Фальшивка заливисто рассмеялась, опуская кулаки:

— Вот уж не думала, что настанет день, когда я порадуюсь лишению титула...

— Пообщаешься со мной подольше — и не такому радоваться научишься.

Болтовня болтовней, но в одном она права — поздно уже останавливаться. Реальность на то и реальность, что она не исчезает, если про нее забыть. К несчастью для этого мира — у меня амнезия во всю жопу.

Покойники никуда не уходят, и грехи не исправляются. Все что остается — продолжать стараться чтобы все это оказалось не зря. А значит — шоу продолжается. До тех пор, пока разбитое не склеится обратно. Ну, или кукухой не поеду, конечно.

Впрочем, а кто сказал, что я уже не поехал?

В конце-концов, может поэтому меня и занесло в этот мирок? Чтобы отгонять тех, кто еще хуже?