Что же получается? Египтолога в последний раз видели в квартире мистера Хёрста двадцать третьего ноября в пять часов двадцать минут. Но, как выяснилось, он посетил и дом своего брата в Вудфорде. Там его никто не заметил, поэтому сейчас неизвестно, был он там до или после своего визита к Хёрсту. Если он заезжал к брату раньше, чем к Хёрсту, значит, двадцать третье ноября пять часов двадцать минут – последний момент, когда Беллингэм доподлинно был жив. Но если ученый навещал брата позже, то к указанному времени надо прибавить кратчайший срок, в который мистер Джон успел бы добраться из квартиры Хёрста в Элтеме в дом своего брата в Вудфорде. Тут мы и осознаем всю важность скарабея. Если он находился при Беллингэме, когда тот пожаловал к Хёрсту, нет сомнений: у Хёрста египтолог побывал раньше; если же скарабея при нем не было, значит, сперва он заезжал к брату в Вудфорд. Как видите, решение вопроса о допущении к правам наследства зависит от того, заметила экономка Хёрста у гостя цепочку со скарабеем или нет. А ведь, на первый взгляд, это не слишком значимый факт.

– Экономку допросили, сэр? – полюбопытствовал я.

– Судя по всему, нет, – ответил доктор Торндайк, – во всяком случае, в газете об этом не говорится, хотя статья подробная, в ней обилие всяких деталей, приведены даже планы обоих домов – в общем, она представляет большой интерес.

– В каком отношении, сэр? – задал вопрос один из студентов.

– Подумайте и обсудите. Я пока воздержусь от комментариев: мотивы поступков других людей – всегда загадка, и с ними надо обращаться осторожнее.

– В газете есть описание внешности пропавшего мужчины? – спросил я преподавателя.

– Да, причем исчерпывающее, настолько подробное, что я счел его некорректным, ведь мистер Беллингэм может оказаться живым и в самый неподходящий момент выступить на сцену. Между прочим, сообщается, что на груди у него татуировка – искусное изображение символического Ока Озириса, или Горуса (Гора), или Ра, как думают некоторые эксперты. Одним словом, найдись тело – опознать его не составит труда. Будем, однако, надеяться, что до этого не дойдет. А теперь мне пора, да и вам тоже. Купите этот номер газеты и внимательно ознакомьтесь с подробностями дела. Уверяю, данный инцидент крайне любопытен, и почти не сомневаюсь: мы о нем еще услышим. До свидания, господа!

По совету доктора Торндайка мы сейчас же всей гурьбой бросились к ближайшему газетчику, купили пачку экземпляров «Дейли телеграф» и задержались в лекционной аудитории, чтобы прочесть публикацию и обсудить все подробности, не особенно заботясь о деликатных моментах, которые так смутили нашего щепетильного учителя.

Правила хорошего тона требуют, чтобы воспитанные люди, знакомясь, называли свое имя. Поэтому представлюсь читателям: я – Поль Барклей, недавно получил степень бакалавра медицины и ныне занимаюсь врачебной практикой.

Однажды я замещал Дика Бернарда, в прошлом тоже выпускника колледжа при больнице Святой Маргариты; Дик долго болел, а потом отправился в морской круиз поправлять здоровье. Мне предстояло ехать в Невиль-корт к пациенту, проживавшему в доме номер сорок девять. Я понятия не имел, что это за местечко, и удивился, увидев множество симпатичных маленьких домиков, утопавших в залитой солнцем зеленой аллее. Я так залюбовался на эту красоту, что опомнился только когда потянул за шнурок дверного звонка. В тот же миг я увидел пониже табличку с надписью «Мисс Оман».

Дверь распахнулась, и низкорослая дама средних лет внимательно оглядела меня.

– Я, кажется, не туда попал? – пробормотал я, и прозвучало это, признаться, довольно глупо.

– Мне трудно вам ответить, – сухо произнесла женщина. – Мужчины нередко попадают не туда. Явятся, а потом сожалеют.

– Я вовсе не сожалею, – возразил я. – Одно то, что мне выпала честь познакомиться с вами…

– Что вам угодно? – прервала меня она.

– Видеть мистера Беллингэма.

– Вы – доктор?

– Да, именно.

– Поднимайтесь за мной. Только осторожно, тут окрашено.

Я пересек просторный холл и вслед за своей провожатой поднялся по крепкой дубовой лестнице, аккуратно ступая по узкой ковровой дорожке, расстеленной посередине ступенек. Когда мы очутились на втором этаже, мисс Оман отворила дверь и указала внутрь комнаты:

– Входите и подождите, пожалуйста. Я скажу ей, что вы здесь.

– Кому ей? – удивился я. – Я ведь объяснил: мне нужен мистер Беллингэм… – начал я, но дверь захлопнулась, и мисс Оман торопливо зашагала вниз по лестнице.

Я почувствовал себя неловко, потому что, хотя дверь была закрыта, из соседнего помещения до меня донесся разговор. Точнее, сначала я уловил только глухие звуки, потом отдельные фразы, и наконец кто-то сердито и властно произнес:

– Понятно, я все заранее предвидел и повторяю: это заговор! Мошенничество! Вот куда дело катится! Вы хотите обобрать меня!

– Что за выдумки, Годфри? – раздался спокойный уверенный голос.

Я принужденно закашлял и задвигал стулом по полу. Беседа за стеной продолжалась, правда, уже тише, и разобрать слов я не мог, в конце, однако, сердитый человек раздраженно крикнул:

– По какому праву вы меня обвиняете?! Вы намекаете, будто это я прикончил его!

– Вовсе нет, – послышался ответ. – Но ваше дело установить, что с ним произошло. Ответственность за это лежит на вас.

– На мне?! – взвизгнул первый голос. – А почему не на вас? Ваше положеньице, если уж на то пошло, весьма щекотливое.

– Что?! – прогремел другой голос. – Вы утверждаете, что я убил своего брата?

Пока длился этот странный разговор, я растерянно стоял посреди комнаты, не зная, что делать, потом опустился в кресло и заткнул пальцами уши. Несколько минут я просидел в такой позе, когда внезапно услышал, как позади меня хлопнула дверь.

Я вскочил и смущенно обернулся (думаю, выглядел я в тот момент довольно смешно): передо мной стояла молодая, высокая, очень красивая девушка в темном платье. С достоинством, но холодно поклонившись мне, она промолвила:

– Извините, что вам пришлось ждать.

Мне показалось, что в уголках ее рта промелькнула ироничная улыбка, и я окончательно стушевался, вспомнив, в каком неловком положении меня застала эта особа. Я промямлил, что это не имеет значения, и начал расспрашивать ее о состоянии больного, как вдруг из соседней комнаты опять послышался резкий голос:

– Я не желаю даже слушать об этом! Черт возьми, да тут и вправду настоящий заговор!

Мисс Беллингэм – я понял, что это была она, – густо покраснела и, сдвинув брови, сделала несколько шагов к двери. В ту же секунду оттуда выскочил немолодой, щеголевато одетый мужчина среднего роста.

– Руфь! – воскликнул он. – Ваш отец с ума сошел! И впредь я отказываюсь общаться с ним.