Она хорошо знала и чувствовала свои владения. Прошлой зимой большая охота на волков нарушила равновесие: теперь в лесу развелось как никогда много оленей. Они осмелели и в поисках пищи заходили теперь гораздо дальше своих привычных мест обитания. Пару раз Рута видела их даже на лужайке прямо перед домом. Ей нравилось наблюдать за ними через окно, но стоило выйти во двор, как они пугливо поджимали уши и скрывались между деревьями.

В лесу было спокойно, после обеда духота спугнула даже охотников. Руте особенно нравились эти часы. Шум напоминал о дворце, где ни на минуту не замолкали кокетливый смех, сплетни и бесконечные обещания, которые, конечно же, никто не собирался выполнять. Тем контрастнее выглядел лес: спокойный и величественный в своей безмолвности.

Домой Рута вернулась, когда небо уже заволокло тяжелыми черными тучами. Духота сменилась резкими и сильными порывами ветра, так что приходилось плотнее кутаться в жилет из шерсти. Он почти не грел, шерсть повытерлась от старости, но Руте никак не удавалось дойти до портного. Или не особо хотелось. Визиты в город она не любила и старалась откладывать их настолько, насколько это возможно. Почти все необходимые овощи она выращивала в небольшом огороде под окнами, а последние новости приносили охотники.

Впрочем, ничего нового в королевстве не происходило уже много лет. Последнее яркое событие – нападение на королевскую семью – обсуждали недолго. Престол скоро занял один из родственников короля, и все успокоилось. Конечно, слухи и домыслы о случившемся не умолкали еще долго, но Руту мало волновали такие вещи. Главное, чтобы не протекала крыша, не горел лес, а к обеду не пустовал стол.

Ветер протяжно гудел, а за окном принялся моросить дождь. Рута затопила печь и зажгла свечи. Такая погода угнетала ее, нагоняя тоскливые мысли и воспоминания. Она не то чтобы чувствовала себя одинокой, ей нравилась ее размеренная и тихая жизнь, но иногда словно не хватало чего-то, но объяснить – чего, она не могла даже самой себе.

Огонь разгорался, в печке приятно потрескивали поленья, а в котелке закипала вода. От пламени комната наполнилась приятным оранжевым светом, и теперь Рута чувствовала себя по-настоящему уютно. Она перебирала засушенные на чай травы, отмечая, что ее любимой мелиссы осталось совсем немного, да и листьев смородины, которых ей и так почти не удалось собрать, едва ли хватило бы на один котелок. Сама Рута не очень любила вкус и запах смородины, но одному из знакомых охотников нравился чай только с ней, пусть и приходил он далеко не за чаем.

От раската грома Рута вздрогнула. Она не боялась грозы, но в этот раз непогода бушевала с особой силой. Сосны гнулись, а дождь безжалостно ударял по земле крупными каплями. Она слышала треск деревьев: такой бури многие, особенно самые старые, могли не выдержать. С утра нужно будет обязательно проверить дорогу: убедиться, что проезжающие путники не останутся пленниками в лесу.

Гром ударил вновь, гулко и резко, но стоило ему затихнуть, как Рута различила новый звук. Робкий и едва уловимый, будто кто-то очень легкий топтался у порога, почти не задевая скрипучие ступени. Рута сосредоточенно прислушалась. Нет, ей не послышалось, кто-то стоял прямо у дверей. Но почему не стучал? Едва ли столь легкий гость мог представлять опасность, и все же она нахмурилась. Она не любила сюрпризы. Топот не прекращался; гость, кем бы он ни был, не собирался уходить.

– Кто здесь? – громко спросила она, стараясь звучать как можно увереннее.

Ответа не последовало, лишь жалобно скрипнула ступенька, когда очередная молния ярко осветила небо. Руте не нравилась неизвестность, внутри все сжалось, подступал страх. Она глубоко вздохнула.

– Я не буду спрашивать второй раз. Можете назвать себя или стоять под дождем хоть всю ночь.

На миг повисла тишина, а со следующим раскатом что-то рухнуло на ступени. Рута резко распахнула дверь – не хватало только стать виновницей чьей-то гибели. Она ожидала увидеть почти что угодно, но на пороге лежал всего лишь олененок. Тонкие ноги беспомощно разъехались в стороны, уши были прижаты к голове. Рута осторожно опустилась на корточки и прикоснулась к шерсти. Насквозь мокрый зверек крупно дрожал, худенькая грудь часто вздымалась. Малыш был напуган, но все еще жив. Когда она провела рукой по шее и поднялась к мордочке, олененок вздрогнул, распахнул огромные глаза и отдернулся.

– Тише ты, трусишка. – Рута протянула руку, подняв ладонью вверх, и позволила себя обнюхать.

Оленят она видела много раз: хрупкие и трусливые, они редко отбивались от стада. И как этот олененок оказался здесь? Впрочем, это уже не имело значения. Она осторожно приподняла тощее тело и перенесла в дом, а после плотно закрыла дверь. Олененок лежал неподвижно и только испуганно оглядывался.

– Лучше, чем на улице, правда? Ну не бойся, я тебя не трону. – Рута мягко потрепала его по холке и принесла большую теплую шкуру.

Олененок не двигался, лишь уши вздрагивали от каждого шороха. Рута не без интереса наблюдала за внезапным ночным гостем и все больше задумывалась. Стоял октябрь, олененок выглядел слишком юным для прошлогоднего выводка, но никак не мог принадлежать к новому, ведь он появился бы не раньше середины мая.

– И откуда же ты такой взялся? – Она прищурилась.

Что-то было не так. Щекочущее ощущение внутри, которое редко подводило ее, сейчас отчаянно пыталось сообщить о чем-то. Рута отхлебнула чай, который успел остыть, и наморщила нос. Нужно было ложиться спать. Она точно знала: с утра любая ситуация выглядит иначе, да и сейчас она все равно не могла ничего сделать. Рута в последний раз взглянула на совсем затихшего олененка и потушила свечи.

Следующим утром она проснулась раньше обычного. Всю ночь ей снились тревожные сны, она металась по кровати и несколько раз поднималась, чтобы попить воды. Небо уже окрасили первые рассветные лучи, мокрые сосны и трава блестели, а воздух еще хранил ночную прохладу. Рута закуталась в жилет и осторожно вышла из дома. Такому юному олененку нужно было молоко, и теперь, хотела она того или нет, ее путь лежал в город. Доярки уже не спали, она могла успеть к ним одной из первых. Сама Рута не любила молоко, но как-то раз ей пришлось выкармливать барсука, так что она знала, где можно достать свежее молоко.

Она сделала большой крюк, но прошла по основной лесной дороге и убедилась, что ни одна из упавших сосен не перегородила путь. Сказалась умелая работа лесорубов, которым она недавно указала на засохшие деревья. На мгновение Рута довольно улыбнулась уголками губ, но, хотя в ее списке и стало на одну проблему меньше, она волновалась. Уход за олененком не входил в ее планы, ей нужно было собирать семена для саженцев и делать заготовки на зиму, а это занимало время, много времени, которое теперь ей нужно было распределять заново.

Полноватые доярки с розовыми щеками и влажными от пота лбами громко сплетничали, заканчивая свою работу. Но стоило Руте подойти ближе, как они притихли и внимательно уставились на нее. Она знала, что ее обсуждают, мало кто мог принять женщину, живущую в лесу в одиночку. Кто-то приписывал ей неудачный роман в прошлом, кто-то считал, будто она впала в немилость правителя – Руте было все равно. Ее даже забавляли мысли о том, что смогут придумать эти женщины, узнав, за чем она пришла.