Кузька в это время никуда не побежал, потому что Лешик уже сам добрался до расписного домика. Домовенок сразу спрыгнул со скамеечки, обнял друга. Но не успел маленький леший подняться на крылечко, как Тотошка сердито посмотрел на него и чуть было не клюнул.

— Кыш, кыш! — домовенок тотчас замахал руками на глупую птицу. — Ой, позор на мои лапти! Что же это на белом свете делается! Я ж тебя, Тотошка, учил вежливо кукарекать, когда Лешик с Аленкой пожалуют! Ох, горе мне, горе горькое! Кыш отсюда!

Маленький леший испугался, узелок к себе покрепче прижимает, за Кузьку прячется. А Тотошка на Аленку накинулся. Так и норовит в фартук ее клюнуть, прямо в красивый кармашек. Аленка остановилась, хлопает испуганно синими глазами, голубой платочек из кармана достала, совсем собралась уж было расплакаться. Глядя на нее, расстроилась и Лидочка. Видит Кузька, сейчас и впрямь разревутся сестренки, давай скорее их успокаивать:

— Ой, беда-беда, огорчение! Скоро будет у нас наводнение! Не доглядел, не уберег я вас от плохого приема, — потешно запричитал домовенок. — Вот так встреча получилась! Нам бы радоваться, а мы горюем. Да как же мне теперь в глаза-то добрым людям смотреть?

Не устояла Лидочка, улыбнулась. На нее глядя, и Аленка платочек в карман убрала. А Лешик и вовсе развеселился. Только от петуха подальше отошел.

Боком-боком прошмыгнули гости в дом и скорее за собой дверь закрыли. Кузька сначала хотел петуха поругать маленько за его непонятливость, но потом простил — уж очень красивый и звонкий голос у Тотошки.

«Не выспался, наверное», — решил Кузька.

Вздохнул домовенок — так они с Лидочкой гостей ждали, а прием какой-то невеселый получился. Но не может Кузька долго печалиться. Надо дорогих гостей попотчевать, а в большой печке много всего вкусного приготовлено. И еще уж больно хотелось Кузьке узнать, что Аленка в своей корзинке из другой деревни принесла. Да и у Лешика узелок не пустой был.

Не успел домовенок в горницу войти, как споткнулся прямо на пороге в сенцах. Да не просто споткнулся, а еще локотком ударился, когда на Лидочкины лапоточки наступил.

— Ах, беда-беда, огорчение! Охти мне, батюшки! Охти мне, матушки! — запричитал Кузька, заметив такое безобразие. — Да где же это видано, чтобы у порядочных людей обувка на самом видном месте валялась! Никогда такого не было раньше-то! Никак Фенечка балуется.

Переставил домовенок лапоточки аккуратненько к стеночке, ушибленный локоток потер и зашел в горницу. А Лидочка уже успела Аленку с Лешиком на лавку усадить, по пирогу с капустой вручить. Кузька только головой покачал: мала еще Лидочка, не знает, как правильно надо гостей привечать.

Быстренько скатерку узорчатую на стол расстелил, гречневую кашу горячую притащил, самовар раздул. Всяких плюшек да вареников из печи достал, сырку-творожку да сметанки из погреба принес. И про Лешика не забыл — грибочков маринованных на стол выставил да капустки квашеной. Даже про Апеннины васильки вспомнил Кузька — в стаканчик с водой поставил прямо посреди стола.

— Милости просим, гости дорогие, отведайте нашего угощения, — важно поклонился довольный Кузька.

Все за угощение принялись. Аленка от удовольствия заулыбалась, Лешик от радости в зелёные ладошки захлопал и сказал:

— А мы тоже не с пустыми руками в гости ходим!

И начал доставать из своего узелочка и малину лесную, и чернику, и грибов целую пригоршню. Аленка синими глазами на домовенка хитро посмотрела и тоже к корзинке потянулась.

— Вот и мой гостинец, — поставила она на стол целую банку с клубничным вареньем. — Бабушка говорит, это не простое, а специальное варенье — для девочек.

Кузька слушает и только незаметно улыбается. Забывать даже начал про всякие странности, что с утра во дворе происходили. Только Аленке домовенок не очень-то и верит, потому что клубничное варенье все поголовно любят, а не только девчонки.

— Какое богатство к нам в дом пришло! — воскликнул Кузька, весело подмигивая Лидочке.

Как только все гречневой каши наелись, молока напились, время для работы и отдыха пришло. Только Кузька свои обязанности никому не дает выполнять, все сам любит делать.

Как Лидочка ни просит, он не соглашается:

— Чем это я хозяевам не угодил? Будто я, что ни есть, самый некошный домовой! — обижается Кузька. — Да неужто я по хозяйству не справляюсь? А ежели вы ненароком посуду перебьете или кринку со сметаной опрокинете? Какой разгром в доме будет, какой расход!

Ворчит Кузька, даже слово самое обидное для домовых вспомнил — «некошный». А сам потихоньку со стола убирает.

Послушали-послушали его девчонки, пожали плечами и притихли.

Кто их поймет, этих взрослых. А Кузька хоть росточком не больше Лидочки, а все же постарше будет. Ему уж семь веков стукнуло, а по-человечьи — семь лет значит.

Кузька так разумел: положено взрослым ворчать да поучать маленьких.

Но только не мог он долго взрослым да сердитым быть, вручил он девчонкам по прянику и на улицу их отпустил. И даже не стал Лидочке напоминать, чтобы она со двора никуда не уходила, потому что она и так была девочка очень послушная.

Аленка бант в волосах поправила, скакалку взяла и тоже вслед за Лидочкой на улицу побежала.

Только Лешик никуда не пошел, вместе с Кузькой в домике остался. Домовенок, конечно, сразу сообразил, что дружок просто грозного петуха забоялся. Но стыдить Лешика он не стал, потому что когда Тотошка не в духе был, на глаза ему и правда лучше не попадаться.

— Молодец ты, что пришел, — радовался Кузька, подавая маленькому лешему вымытые тарелки. — Мы с шишигой уж тебя ждали-ждали, соскучились, все глазоньки проглядели.

— А где же она, твоя шишига обещанная? — вспомнил Лешик.

Закручинился домовенок:

— Ох, вот это и странно — сам не знаю, куда делась. В норке все вещи нетронутые, не ест ничего. Аль обиделась на что… Ну да ладно, сейчас быстро все дела переделаю и погуляем потом.

— Ну у тебя вон сколько помощников, — показал Лешик зеленой лапкой на окно.

Выглянул Кузька во двор, а там и правда целая армия стоит, приказаний ждет. Петух гордый сидит на заборе и важно оттуда на всех смотрит. Щенок лохматый на солнышке и вовсе без дела греется. Девчонки о чем-то возле плетня шепчутся, видно, секретами своими делятся.

Думает домовенок: если дружно за работу взяться, ведь всякое дело победить можно. Быстро выбежал он в сенцы, да опять едва не растянулся — на самом неподходящем месте Аленкина корзинка очутилась. «Фу-ты, нуты, лапти гнуты! И чего с самого утра на меня всякие неприятности сыпятся? Девчонки тут все разбросали, а я нос едва не расшиб», — думает Кузька.