— У меня сегодня еще полно дел, — поторопил он. — Скажи, зачем ты на самом деле меня позвала?

— Я уже сказала. — Бэйб прямо посмотрела ему в глаза. — Ты у меня в долгу, лапочка, и, как бы неприятно мне это ни было, я требую возвращения долга.

— Ушам своим не верю! Ты хочешь, чтобы я все бросил и стал нянькой твоей дочери? Ты, наверное, шутишь?

— В жизни не была более серьезной. — На фарфоровом лице проступили следы волнения. — Ной, милый, ты мне нужен, ты мне действительно нужен. И ты мне должен.

Ну, это еще как посмотреть. Сам-то Ной считал, что давно оплатил все свои долги, и даже сверх того. К сожалению, она так не считала.

— У меня куча дел, Бэйб, я не могу все бросить и посвятить себя… как там ее зовут?

— Сэми.

Сэми. Он попробовал имя на язык — интересно, похожа ли девушка на мать. Едва ли. Представить, что на свете существует еще одна Бэйб — предельная концентрация совершенно бесконтрольной энергии, — довольно сложно, и для одной маленькой планеты это было бы слишком опасно.

— Что там у нее за проблемы? Что она натворила и с кем?

— Она никому ничего не сделала. Кто-то хочет сделать что-то с ней, вот в чем проблема.

Ной вздохнул.

— Кончай мелодраму, Бэйб, и расскажи, что случилось.

Она подошла к небольшому столику, выдвинула ящик и достала белоснежный конверт.

— Прочти.

Ной взвесил конверт на ладони, пробежал пальцами по плотной бумаге.

— Хорошее качество.

— Лучшее, можешь мне поверить.

На конверте четким, правильным почерком было выведено: «Сэми». Ной вынул листок и уставился на расплывающиеся мелкие буквы, потом с недовольной гримасой полез в карман и достал очки. Когда тебе за тридцать, пора научиться не забывать про эту проклятую вещицу. Он быстро пробежал глазами записку.

«Время пришло. Плати, или у тебя будут неприятности».

— Где ты это взяла? — Ной засунул очки обратно.

— Несколько дней назад я уехала из дома, чтобы пожить здесь, в своей квартире. Записка была найдена в доме.

— Снова выходишь замуж?

— Ты говоришь, как Сэми, — поморщилась Бэйб. — Нет, я выехала не потому, что выхожу замуж, а просто чтобы сменить обстановку. В общем, когда я заходила в дом, чтобы забрать почту, среди прочей корреспонденции нашла вот это. Не думаю, что Сэми видела письмо, иначе непременно сказала бы мне. Она никогда не умела держать язык за зубами.

— Ты звонила в полицию?

— Нет! — Она понизила голос до шепота. — Нет, и не собираюсь этого делать. Я позвонила тебе. — Ее живые глаза потускнели. — Пожалуйста, не привлекай к этому полицию, обещай мне.

— Дьявол, почему нет?

— Не хочу давать делу огласку. У меня такое чувство, Ной, что автором письма может быть кто-то, кого мы с Сэми знаем.

— Поскольку оно не было отправлено по почте, это вполне возможно. Где ты его нашла?

— В передней на столе. — Бэйб бросила окурок в пепельницу в виде золотого листа. — Если это действительно друг или знакомый, я хочу, чтобы проблема была улажена без шума.

— Почему?

— Все очень просто. — Бэйб грустно улыбнулась. — Мне нравятся мои друзья и знакомые.

— Ну и ну, — протянул Ной. Одиночка за его спиной жалобно заскулил.

Бэйб взглянула на пса и кивнула ему.

— Читаешь мои мысли, парень. — Она снова перевела взгляд на Ноя. — Так ты сделаешь это?

Как будто у него есть выбор!

— Каков твой план? — вздохнул Ной.

— Я хочу, чтобы ты некоторое время пожил у нее. Посмотрим, что тебе удастся выяснить.

— Ты предупредишь ее о записке?

— Нет, и тебе придется пообещать мне этого не делать. Я знаю мою малышку: она тут же примется искать шантажиста сама. Или сделает из себя приманку. — Бэйб поежилась. — Никогда не знаешь, чего ждать от Сэми.

— Яблочко от яблоньки?

— Что-то вроде этого, — усмехнулась Бэйб. Отлично. Вот это влип так влип.

— То есть ты хочешь сказать, что я не должен ничего сообщать полиции и не должен говорить Сэми, что я делаю в ее доме. И каков же предлог для моего пребывания там?

— Предлог простой. — Бэйб ухмыльнулась. — Ты будешь подарком на день рождения для моей девочки.

Ной вошел в дом Сэми Фонтэйн и попал в настоящий хаос.

Холл был переполнен мужчинами. Одни из них сидели в креслах, вдоль стены, другие устроились на лестнице, ведущей на второй этаж. Несколько человек даже расположились на деревянном полу.

Батюшки, и что же тут происходит? Ной велел Одиночке сесть возле двери и принялся анализировать ситуацию.

Итак, Бэйб решила, что Ной наймется к Сэми в прислуги, — это было единственно возможное объяснение его присутствия в доме. Однако похоже Сэми пришла на ум та же идея, и теперь она беседовала с кандидатами. Ной нахмурился: открытые собеседования опасны, на них может прийти кто угодно. Он окинул взглядом собравшихся в холле и пришел к выводу, что искать шантажиста в помещении, полном незнакомцев, — занятие безнадежное.

Им может быть любой.

Проклятье! Это уже выходит за рамки его компетенции. Вдруг что-то пойдет не так? Оптимальным решением будет пойти в ближайший полицейский участок и передать дело в их руки. Бэйб, конечно, даст волю слезам, Сэми узнает правду, и все же, по крайней мере, он поступит разумно. Но не успел Ной начать поступать разумно, из комнаты, смежной с холлом, вылетел высокий, стройный мужчина.

— Знаете, сударыня, вы сумасшедшая! — выпалил он.

Вслед за ним в дверях появилась женщина.

— Мое объявление было простым и ясным, мистер Гриффит, — громко заявила она. — В том, что вы не подходите для этой работы, нет моей вины.

Ной понял, что это Сэми, иначе и быть не могло. Она замерла на пороге, свет, льющийся из комнаты, окутывал ее с ног до головы, ласкал непослушные золотые кудри, обрамлявшие приятное лицо. Она была ненамного выше Бэйб, хотя и обладала несколько более пышными формами. Ной не мог назвать красоту Сэми классически правильной: лицо было скорее треугольным, чем овальным, с высокими скулами, большими светлыми глазами, обрамленными густой каймой ресниц, и подбородком, говорящим, что его обладательница — натура упрямая.

Она излучала такую же неистовую жизненную силу, как и Бэйб; казалось, ее тело — слишком маленький сосуд, чтобы вместить такое количество энергии. На лице не было и грамма косметики, ноги босы, оранжевые брючки-капри облегали стройные лодыжки и женственные крутые бедра. Пестрая ярко-зеленая рубашка, завязанная узлом на груди, кокетливо приоткрывала плоский живот и узкую талию. Вся она с ног до головы являла собой олицетворение бьющей ключом жизни.