– Не отпускай его, – крикнул Леопард в ответ. – Садись этому что-то на голову и не двигайся до утра. И я сделаю со своей добычей то же самое. Тут совсем ничего не видно и совсем ничего не понятно.

Так они и просидели до рассвета. Наконец Леопард сказал:

– Ну, братец, скажи: что там у тебя?

Эфиоп почесал в затылке и ответил:

– Жираф, какого я знаю, должен быть золотисто-жёлтым, а этот весь в пятнах каштанового цвета. А у тебя что, братец?

Теперь настала очередь Леопарда почесать в затылке.

– Моя дичь, которая должна была бы быть Зеброй, вся покрыта чёрными полосами. Между тем шкура настоящей Зебры должна быть серовато-жёлтой. Ну скажи, пожалуйста, Зебра, что ты с собой сделала? Разве ты не знаешь, что там, в Высоком Фельдте, я мог видеть тебя за десять миль? А теперь на что ты похожа, как могу я разглядеть тебя в густой чаще?!

– Да, – согласилась Зебра, – но ведь мы сейчас не в Высоком Фельдте, а в другом месте. Разве ты не видишь?

– Теперь-то вижу, – сказал Леопард, – но вот вчера я не видел ничего. Скажи – почему это?

– Отпустите нас, – ответила Зебра, – и мы вам расскажем что к чему.

Эфиоп и Леопард отпустили Зебру и Жирафа. Зебра побежала к большим кустам терновника, отбрасывающим на землю полосатые тени, и остановилась рядом с ними. Жираф же подошёл к высоким деревьям, под которыми пятна тени нарисовали на земле причудливые узоры. В то же мгновение и Зебра, и Жираф исчезли.

– Хи, хи! – рассмеялся Эфиоп.

– Раз, два, три! Ну и где ваш завтра? – раздались вдалеке голоса Зебры и Жирафа.

Леопард смотрел во все глаза, Эфиоп тоже смотрел во все глаза, но они видели только полоски да пятна теней в лесу: Зебры и Жирафа и след простыл. Они ушли и спрятались в чаще.

– Хи, хи! – снова рассмеялся Эфиоп. – Стоит поучиться этому фокусу. Вот тебе урок, Леопард. Здесь, в тёмном месте, ты так же заметен, как кусок мыла в ящике с углём.

– Хо, хо! – огрызнулся Леопард. – Удивит ли тебя, если ты узнаешь, что здесь, в тёмной чаще, ты виден так же ясно, как горчичник, прилипший к грязному мешку?

– Ну, мы можем придумать сколько нам вздумается сравнений, но это не поможет нам получить обед, – заметил Эфиоп. – Всё дело в том, что мы не соответствуем окружающей нас обстановке. Я, пожалуй, последую совету Павиана. Он сказал мне: «Тебе нужна перемена». А так как мне нечего менять, кроме кожи, я сменю её.

– Что-о? И на что же ты её сменишь? – воскликнул взолнованный Леопард.

– Я обзаведусь новой чёрно-коричневой кожей с лиловым отливом, кожей, чуть тронутой синевой. Так мне будет удобно прятаться в оврагах и за стволами деревьев.

Сказано – сделано: Эфиоп тут же сменил кожу. Леопард заволновался ещё сильнее: он до сих пор не видел ничего подобного.

– А я-то как же? – сказал он, когда даже кончик левого мизинца Эфиопа сменил цвет.

– Послушайся совета Павиана. Он сказал тебе: «Поищи тёмные пятна».

– Я уже нашёл тенистые места, вот только что с этого толку? – возразил Леопард. – Я пришёл сюда с тобой, побродил по лесу, но это мне совсем не помогло.

– Вспомни о Жирафе, – сказал Эфиоп, – или подумай о Зебре и её полосках. Они полагают, что пятна и полосы исключительно удобны в соответствующем окружении.

– Но я совсем не хочу походить на Зебру, – сказал Леопард.

– Ну же, решайся, – подбадривал его Эфиоп. – Я не хотел бы охотиться без тебя, но мне всё-таки придётся отправиться в лес одному, потому что теперь ты походишь на подсолнечник, торчащий подле тёмной изгороди.

– В таком случае я соглашаюсь на пятна, – ответил Леопард, – только, пожалуйста, нарисуй мне маленькие аккуратные пятнышки, а не огромные кляксы – в таком виде ходить неприлично. Да я и не хочу слишком походить на Жирафа.

– Я разрисую тебя кончиками пальцев, – предложил ему Эфиоп. – На моей коже ещё достаточно чёрной краски. Вставай-ка на ноги и не двигайся.

Эфиоп сложил пальцы щепотью (на его новой коже действительно оставалось много чёрной краски) и стал прикасаться ими к телу Леопарда. Там, где они касались жёлтой шкуры зверя, появлялись чёрные пятнышки – по пять штук за раз, – расположенные близко-близко друг к другу. Теперь ты увидишь их на любой леопардовой шкуре. Иногда пальцы Эфиопа соскальзывали, и пятна становились немного расплывчатыми… Присмотрись к любому леопарду – и ты увидишь, что каждое его пятно состоит из пяти пятнышек поменьше. Это следы жирных чёрных пальцев Эфиопа.

– Вот теперь всё как надо, – сказал Эфиоп. – Ляг на землю, и тебя примут за кучу мелких камешков. Ляг на голую скалу – ты будешь походить на ноздреватый туф. Если ты устроишься на ветке, всякий решит, что это солнечные лучи, пробившиеся сквозь густую листву. Подумай, как хорошо теперь тебе заживётся. От радости просто мурлыкать хочется, не правда ли?

– Но если мои пятна так хороши, – заметил Леопард, – почему же ты сам не стал пятнистым?

– Мне-то пятна не к лицу, намного приличнее быть чёрным, – ответил Эфиоп. – Пойдём же и посмотрим, не сумеем ли мы справиться с мистерами Раз-Два-Три-Где-Завтрак?

Они убежали в чащу леса и с тех пор жили счастливо. На этом сказке и конец…

Ах да, иногда ты услышишь, как взрослые говорят, что никто не может переменить свою натуру. Я же думаю: вряд ли взрослые стали бы говорить такие глупости, если бы помнили о Леопарде и Эфиопе, так сильно изменившихся. Правда, пока они больше не делают ничего подобного – они и так вполне довольны.

В самые стародавние времена, во времена, которые были раньше старых времён, – словом, в самом начале мира жил Старый, Самый Старый Волшебник и переделывал по-своему всё, что тогда существовало на свете. Сперва он сделал землю, потом море, потом велел животным собраться и начать играть друг с другом. Животные пришли и сказали: «О, Старейший и Величайший Волшебник, как же нам играть?» И он ответил им: «Я скажу как». Он призвал Слона, всем слонам Слона, и сказал: «Играй в слона!» И Слон, всем слонам Слон, стал играть, как ему было указано. Призвав Бобра, всем бобрам Бобра, Волшебник сказал: «Играй в бобра!» И Бобр, всем бобрам Бобр, стал играть, как ему указал Волшебник. Корове, всем коровам Корове, Волшебник приказал: «Играй в корову!» И Корова, всем коровам Корова, стала играть в корову. Обращаясь к Черепахе, всем черепахам Черепахе, он сказал: «Играй в черепаху!» И она послушалась его. Так, одного за другим, призвал он к себе всех четвероногих животных, всех птиц и рыб и говорил им, как они должны играть.