Сентябрь 1689 г., Монклев, Франция

Дорогой Стефан!

Наконец-то я достиг Монклева, расположенного у самогоподножия Севеннских гор, дабы вести свои изыскания в этой холмистой местности,и убедился в том, что предоставленные мне сведения вполне достоверны: сейугрюмый городишко с его черепичными крышами и устрашающими бастионами крепостидействительно находится в полной готовности к сожжению одной могущественнойведьмы.

Здесь стоит ранняя осень, и воздух, поступающий сюда издолины, свеж и даже слегка напоен жарким дыханием Средиземноморья, а отгородских ворот открывается просто чарующий вид на виноградники, гдеизготавливают великолепное пенистое белое вино.

Поскольку нынешним вечером, первым, проведенным мною вМонклеве, я выпил достаточное количество этого вина, то могузасвидетельствовать, что оно вполне соответствует хвалебным отзывам здешнихгорожан.

И все же, Стефан, я не испытываю любви к этим местам, ибоэхо окрестных гор до сих пор дрожит от криков великого множества катаров,сожженных здесь несколько веков назад. Сколько еще столетий должно пройти,прежде чем кровь невинных жертв настолько глубоко впитается в землю всехгородов и селений края, что о ней позабудут?

Но Таламаска будет помнить об этом вечно. Мы, живущие в мирекниг и рассыпающихся от времени пергаментов, сидящие при свете мерцающих втемноте свечей, щуря воспаленные от бесконечного чтения глаза, всегда держимруку на пульсе истории. Для нас прошлое всегда остается настоящим. Долженсказать, еще мой отец – задолго до того, как я впервые услыхал слово«Таламаска», – много рассказывал мне об этих убиенных еретиках и онагромождениях лжи, воздвигнутой против них. Ему довелось немало прочесть о техмрачных днях.

Впрочем, какое отношение имеет далекое прошлое к трагедииграфини де Монклев, которой завтра суждено умереть на костре, приготовленномвозле самых дверей собора Сен-Мишель? Как ты убедишься из моего дальнейшегоповествования, несмотря на то что сердца обитателей этого старого, целикомвыстроенного из камня города-крепости отнюдь не каменные, ничто, увы, не сможетпредотвратить казнь несчастной женщины.

Стефан, мое сердце переполнено болью. Я чувствую себя болеечем слабым – скорее, беззащитным – и очень нуждаюсь в помощи, поскольку меняодолевают мысли и воспоминания. И я намерен поведать тебе самую удивительнуюисторию.

Однако мне должно излагать события по порядку, всеми силамистараясь, как и всегда, придерживаться в первую очередь тех моментов моегопечального путешествия, которые достойны нашего внимания. Надеюсь, ты будешьснисходителен к моим неизбежным отступлениям.

Прежде всего позволь тебя заверить, что я никоим образом нев состоянии предотвратить это сожжение. Упомянутую женщину считают здесь нетолько могущественной ведьмой, не желающей раскаиваться, – ее такжеобвиняют в отравлении собственного мужа; и показания против нее, как тыпоймешь из моего дальнейшего рассказа, исключительно ужасающи.

В сношении с сатаной и в убийстве обвинила графиню не ктоиная, как мать ее мужа. Двое малолетних сыновей несчастной, находящиеся подвлиянием своей бабушки, присоединились к обвинениям в адрес собственной матери,тогда как единственная дочь уличенной ведьмы, очаровательная двадцатилетняяШарлотта, дабы избегнуть аналогичных обвинений в колдовстве, спешно отплыла сосвоим молодым мужем, уроженцем острова Мартиника, и маленьким сыном вВест-Индию.

Однако ситуация не столь проста, как может показаться. Далеея подробно изложу все, что мне удалось обнаружить. Прошу лишь отнестисьтерпеливо к моему рассказу, ибо я вынужден начать с самого начала, а затемсовершить экскурс в достаточно далекое прошлое. Во всей этой истории имеетсянемало сведений, представляющих несомненный интерес для Таламаски, однако орденпрактически бессилен что-либо предпринять. Я пишу эти строки, испытываямучительные терзания, поскольку знаю эту женщину и, возможно, прибыл сюдаименно потому, что был уверен в необходимости с ней познакомиться, хотянадеялся и молил Бога, чтобы мнение мое оказалось ошибочным.

Мой прошлый отчет я составлял для тебя, покидая пределыгерманских владений, до смерти измотанный тамошними жуткими процессами исознанием невозможности какого-либо вмешательства с моей стороны. В Трире ястал свидетелем двух массовых сожжений, и я не в силах найти слова, способные вполной мере описать весь ужас этих действ, усугубленный еще и тем фактом, чтостоль страшные зверства были совершены протестантскими священниками, столь жезлобными, как и их католические собратья, и находящимися в полном согласии споследними в том, что сатана разгуливает по земле и одерживает победы благодарясвоим пособникам из числа городских обывателей – причем иногда такая рольотводится сущим простофилям, едва ли не слабоумным, что представляется ужсовсем невероятным; однако в большинстве случаев «слугами дьявола» объявлялисьдобропорядочные матери семейств, пекари, плотники, нищие попрошайки и такдалее…

До чего же все-таки странными кажутся воззрения церковников,полагающих, что народ в целом слаб духом, а дьявол настолько глуп, чтостремится сбить с пути истинного лишь бедных и бесправных, – ну в самомделе, почему бы ему в виде исключения не попытаться однажды совратитьфранцузского короля?

Впрочем, мы с тобой уже не раз обсуждали эти вопросы.

Я был вынужден отправиться сюда, а не домой, в Амстердам, покоторому скучаю всей душой, поскольку вести о готовящемся судилище разнеслисьповсюду. Наиболее необычным было то, что на сей раз обвинениям подвергласьименитая графиня, а не какая-нибудь деревенская повитуха, косноязычная дуреха,которую обычно бывает достаточно припугнуть, и она начнет называть всех вокругсвоими сообщниками, обрекая на гибель многие невинные души.

Но и в этом городишке я обнаружил немало знакомых черт,сопровождающих подобные судилища; достаточно сказать, что дней десять назадсюда прибыл известный инквизитор, отец Лувье, который похваляется тем, что сжегсотни ведьм и что если надобно отыскать ведьм здесь, то он их непременнонайдет. Здесь же гуляет по рукам написанная им книга о демонологии, черноймагии и колдовстве, которая широко известна во всей Франции и приводит внеимоверное восхищение полуграмотный люд, который буквально зачитываетсяпространными описаниями демонов, словно это библейские откровения, тогда как насамом деле сочинения инквизитора не более чем глупейшие выдумки.

Нельзя не упомянуть о сопровождающих текст гравюрах, которыес благоговейным почтением передаются из рук в руки, ибо сии картинки –мастерски исполненные изображения пляшущих при лунном свете чертей, а такжестарых колдуний, пожирающих на своих пиршествах невинных младенцев и летающихна помеле, – наделали много шума и вызвали всеобщее негодование.