Когда платеж поступил, Бев сообщила мне, что ради спокойствия и полного расслабления клиентам не рекомендуется привозить с собой мобильники и ноутбуки.

— Конечно, конечно, — миролюбиво согласилась я, решив, что меня там вряд ли будут обыскивать.

Вот так, к худу или к добру, вопрос этот был улажен.

Паулина вымыла мне волосы и приступила к главному — превращению моей головы в серебристого дикобраза. Чтобы не скучать, я попросила ее продолжить сагу из жизни Найши, Элеанор и Билли и услышала много чего интересного. На такое я, признаться, даже не рассчитывала.

Впереди меня ждали десять дней бесконечного трепа. Моя собственная жизнь, унылая и однообразная, вряд ли кого-то могла заинтересовать, зато россказни о других людях с успехом заполняли эту пустоту. А душераздирающая история Злобной Стервы постепенно разворачивалась передо мною в течение последних шести месяцев — с каждым очередным посещением Паулины я узнавала все новые и новые подробности. До сих пор я как-то не принимала близко к сердцу ее драматического накала, казавшегося мне удаленным во времени и пространстве, но сегодняшнее повествование проняло меня до глубины души и показалось до жути реальным.

Найша была одной из любимых клиенток Паулины, а Элеанор — самой постылой. Миловидная темнокожая Найша, богатая болливудская[1]наследница, паинька и примерная хозяйка, была замужем за Билли, грубовато-простоватым северянином, финансовым директором одной крупной медиакорпорации. Тощая, бескровно-бледная вобла Элеанор явилась как раз той самой ведьмой-разлучницей. Она занималась дизайном шмоток для феминисток и работала на дому, а попутно крутила знойный роман с Билли.

Все подробности о своих бурных шашнях Элеанор неизменно сообщала Паулине во время утреннего мытья головы по понедельникам. Почему по понедельникам? Да потому что Билли заезжал к ней обычно в начале недели; Найша же приходила к Паулине по пятницам — навести красоту для Билли на выходные; Найша ни сном ни духом не ведала о роли Элеанор в жизни Билли. Зато об этом знали почти все клиентки Паулины. Такие сплетни, как известно разносятся; быстро, и Элеанор: это, похоже, особенно радовало.

Многие клиенты Паулины работали в медиабизнесе. К ней заезжали навести красоту по дороге; на важную встречу или переговоры и даже не отпускали такси. Двенадцать минут на мытье головы; и укладку были ее личным рекордом. За считанные мгновения она делала из вас конфетку и, по вашему желанию, придавала любой имидж.

Найша все время торчала дома занималась хозяйством и своим мужем Билли. У нее было милое кукольное личико, нежный голос и длинные густые азиатские волосы, блестящие, но склонные к жирности. На сушку у нее уходило особенно много времени. Но Найша никогда не жаловалась. У Элеанор же, наоборот, волосы были такие легкие и воздушные, что высыхали почти сразу, безо всякого фена. Придать им форму и объем — вот что являлось проблемой. Элеанор иногда заставляла Паулину начинать все заново, даже если ее ждали другие клиентки. Иными словами, частенько бывала для Паулины настоящей головной болью.

А еще по средам раз в две недели к Паулине заезжал подстричься сам Билли. Откровенничая со мной, она назвала его жутко самодовольным, правда, тут же оговорилась, что таковы обычно все мужчины, имеющие привычку, пользоваться парикмахерскими салонами своих подруг. Таким мужикам нравится соперничать с дамами.

Паулина не знала, куда деться от смущения, выслушивая хвастливые откровения Билли о двух обожающих его женщинах. Щелкая ножницами, она пыталась увещевать его, но ее старания оказались тщетными.

— Моя жена ни о чем не подозревает, — признался Билли. — Она милая, но, честно говоря, не блещет умом.

Или говорил, например, так:

— Мы с Элеанор занимались сексом. Это было что-то потрясающее! Она может в постели все!

А еще он жаловался на жену:

— Найша запихнула в стиральную машину мою рубашку, и теперь это уже не рубашка, а просто тряпка. А по ночам она лежит как бревно, а я думаю, насколько ее ноги короче, чем у Элеанор.

Иногда он открыто восхищался любовницей:

— Элеанор такая талантливая! И очень известна в своей профессии. По правде сказать, проблема в том, что у Найши совсем нет мозгов. Мы просто не подходим друг другу.

В другой раз это звучало иначе:

— Но ведь Найша меня обожает. Я разобью ей сердце, если брошу. А мне не хочется причинять ей боль. И что мне делать?

А еще он разглагольствовал о том, что мужчине не следует забывать и о практической стороне дела — дескать, его тесть, человек могущественный и влиятельный в медиабизнесе, может попросту подослать к нему киллера, если он бросит Найшу.

— С этими индийскими киношными воротилами надо держать ухо востро, — говаривал он. — А с другой стороны, имеет же человек право на собственные чувства! Ты вот, Паулина, женщина мудрая, скажи, как мне быть?

На самом деле он вовсе не ждал ответа на этот вопрос и не хотел что-то менять, ему просто нравилось болтать о собственной персоне.

Моя подруга Энни, тоже клиентка Паулины — коротко подстриженные каштановые локоны, — бывала на вечеринках в доме Билли и Найши и потом делилась со мной впечатлениями. Дом их, что называется, полная чаша, полностью соответствовал вкусу покупателей «Хэрродз». Найша всегда готовила закуски сама — что одни расценивали как нечто очень милое, а другие как странность — и плыла по дому, словно грациозный ангел в розовом сари, улыбаясь и всячески угождая искушенным, видавшим виды гостям. Элеанор неизменно присутствовала на этих вечеринках, изображая лучшую подругу. Энни однажды случайно услышала, как она советовала Найше, какое белье носить, чтобы ноги казались длиннее. Все присутствующие знали, что происходит, но не осмеливались сообщить об этом Найше. Элеанор рассказывала всем и каждому, что до Билли не знала настоящей любви и только теперь вознеслась на самые вершины волшебной страны Оргазмии. Билли не стесняясь ласкал ее на людях, когда Найша выходила из комнаты. Однажды они даже улизнули потискаться в гардеробную и вернулись только через десять минут, перед самым приходом Найши, возвратившейся из кухни с подносом домашних закусок. При этом Билли самодовольно лыбился, а Элеанор облизывала губы, словно кошка, полакомившаяся сметанкой. А Найша при виде мужа, как обычно, просияла от радости. Она действительно любила его — все не могла поверить в свое счастье, и даже унылая жизнь домоседки ничуть ее не смущала.

С Элеанор я встречалась, поскольку часто наведывалась к Паулине именно по понедельникам утром после бурных выходных. Элеанор жила по соседству с салоном, прямо за углом, и прибегала в небрежно наброшенном на плечи вязаном коричневом пальто с широченными рукавами и аппликациями из желтых цветов. Мне, помнится, понравилось это пальтишко, и я даже поинтересовалась, где она его купила, правда, потом забыла, что она мне ответила, а спрашивать второй раз было неловко. Летом она обычно носила длинные платья из тоненькой плащовки, какие может себе позволить только женщина с фигурой и лицом модели. И если с фигурой у Элеанор все в порядке, то лицо, прямо скажем, оставляет желать лучшего. У нее обвислый подбородок и плохие зубы, но она упорно не желает признавать косметическую хирургию.