Вручив посылку, капитан медленно, с многозначительной расстановкой, сказал:

— Пан поручник, напоминаю, за сохранность саквояжа отвечаете головой. По прилёте на аэродром «Поле» все приказы от майора Вепша. Понятно?

Имя майора уже упоминалось в задании, поэтому Зенек только кивнул головой, тщательно отметил на карте место предстоящей посадки и, резко повернувшись, стал забираться в кабину. Ковальский, поднявшийся следом, устраиваясь за пулемётом, весело похлопал себя по карману:

— Выходит, хорошо, что письмо не успел отправить. Если всё сложится, то и сам отдать смогу…

Пропеллер самолёта дёрнулся раз, другой и как-то сразу, заставив мелко дрожать капоты, превратился в блестящий круг. Дежурный резко взмахнул флажком. Пилот добавил газу, мотор взревел, и маленький аэроплан, легко стронувшись с места, начал уверенно набирать скорость…

* * *

Бестарка[4], доверху набитая соломой, неспешно катила пригородным шляхом. Простоватый здоровяк Дмитро был за возчика, в то время как его двоюродный брат Остап, который только этим летом, окончив местную гимназию, поступил во Львовский политехнический, на панский манер развалился в задке.

Несмотря на резкие отличия между ними, братья были дружны между собой, что, между прочим, никак не мешало им постоянно подтрунивать друг над другом. Вот и сейчас, хитро прищурившись, Дмитро повернулся к Остапу:

— Что-то я не соображу, брате. И на что тебе идти в эти самые «охотники»?..[5]Навищо[6]тоби та война здалась? Чи то ты сам дотумкал, чи то твои друзья-нациналисты подсказали?

— А может и так… — Симпатяга Остап сверкнул белозубой улыбкой. — Я ж не просто так, а до подхорунжовки[7]вступать еду. Ты ж, телепень[8], не понимаешь, что сейчас у нас есть исключительная возможность…

— Э, — махнул рукою Дмитро. — Про ти можлывости[9]вид твоих националистов я вже богато чув. А як про них мои друзяки-комунисты говорили, заслушаешься…

— Вот ты и слушал, пока это тебя до постерунку[10]не загребли…

— Що було, то було, — вздохнул Дмитро и тут же возразил: — А я хиба виноват, что хочу землю иметь? Ось ты до учёности склонный, всё время к ней тянешься, а я до земли, бо на ний працюваты[11]хочу, оно того, надёжнее…

— Это тебе в постерунку втолковали?

— Та не поминай ты про той постерунок. Знаешь, як тогда полицианты взялись меня кийками[12]охаживать, из меня сразу весь коммунизм вылетел…

— Земля — то земля, это ты верно говоришь, — усмешка исчезла с лица Остапа. — Только за всё гроши дать треба. Вот батько мой, пока меня выучил, почитай всю скотину со двора свёл. А за кус земли разве такие деньги надо?

— Вот и я ж про то всё думаю, думаю, — Дмитро почесал затылок. — Только люди говорят, там, за кордоном, Советы землю даром давали, хиба то брехня?

— А ты всё на два бока слушаешь, телепню…

— Будешь слухать, як земли нема, — внезапно рассердился Дмитро, однако Остап, не обратив на это внимания, приподнялся на локте.

— А ну-ка подгони!

Впереди, торопясь обочиной к уже недалёким домикам городского предместья, быстро шла девушка. Услыхав позвякивание сбруи, она обернулась, и Остап, сразу узнавши её, откровенно обрадовался, весело выкрикнув:

— О, Ривко!.. Откуда ты?

— До фольварка[13]гоняла, — так же весело откликнулась девушка и, опустив на землю явно тяжеловатую сумку, пояснила: — Дядько за свижиною[14]посылали…

Дмитро остановил коней и откровенно уставился на необычайно привлекательную девушку. Остап, заметив это, сразу дал брату дружеского тумака.

— Чего засмотрелся? Я ж сказал, это Рива. Я возле ихнего шинка[15]три года квартиру снимал, — и, обращаясь уже к девушке, предложил: — Садись, подвезём!

Остап спрыгнул с бестарки, без всяких церемоний погрузил сумку, потом помог Риве устроиться на соломенной подстилке и сам, садясь рядом, поинтересовался:

— Ну что там в городе?.. Твой дядько Шамес про ту войну что говорит?

— Не знаю, что и сказать, — Рива сокрушённо покачала головой. — Люди болтают всякое, дядько мой вообще молчит, как воды в рот набрал, а в городе гармидер[16].

— А что ты хотела?.. Война… — Остап вздохнул.

— Так, война, — согласилась Рива и сразу же заинтересованно посмотрела на Остапа. — А ты чего в город?

— Так он меня до войска везёт, — кивнул на Дмитра Остап. — Вот, как видишь, закончил гимназию, поступил до политехники, а сам до войска иду, охотником…

— Сам?.. Из полите… политехники?.. До войска?.. То что, сам на войну? — И без того большие глаза Ривы стали ещё больше. — А тебе, что, не страшно?

— Страшно, или нет — это дело десятое, а если надо, то надо, — строго поджал губы Остап.

Тем временем колёса бестарки затарахтели по городской мостовой и, углядев небольшую кнайпу[17]под достаточно красноречивой вывеской «Зайди», Дмитро придержал коней.

— Тут, кажется?

— Тут, тут, — благодарно улыбнулась ему Рива и, вылезая из бестарки, долгим взглядом посмотрела на Остапа. — А ты там, на войне, меня вспоминать будешь?

— Я всё вспоминать буду, — как-то двусмысленно отозвался Остап и подтолкнул Дмитра: — Погоняй, брате, спешить надо…

* * *

Бестарка уже давно скрылась за углом, а Рива так и стояла на месте, упершись взглядом в край сумки, поставленной на тротуар. Наверное, это продолжалось бы ещё долго, но тут дверь кнайпы хлопнула, из неё стремглав выскочил молодой пейсатый еврей и строго напустился на Риву:

— И долго ты тут будешь торчать? Я видел, тот гой, что жил напротив, снова заявился. Опять, как раньше, будешь с ним теревени[18]разводить?