Она ожидала найти поддержку у своей феи-крёстной Малефисенты, однако не находила. Вместо сочувствия и поддержки Малефисента только повторяла без конца, что Авроре было бы гораздо лучше править своим королевством с вересковых топей. Но Аврора продолжала жить в замке, а Малефисента старалась держаться как можно дальше от этого места. Вот так и получилось, что впервые в жизни Аврора, привыкшая находиться под защитой Малефисенты, вдруг осталась одна и чувствовала себя от этого очень неуютно.

Кроме того, Аврора и сама понимала, что на вересковых топях была бы гораздо счастливее, и это тоже не улучшало её настроения. В замке ей не нравилось. Он давил на неё своими стенами, в нём было сыро и гуляли сквозняки, да так, что порой в его коридорах свистел настоящий ветер. Гордость замка – его камины – действительно были очень красиво украшены, сверкали медными решётками, но от них в комнатах постоянно и довольно сильно пахло дымом. Но хуже всего дело обстояло с железом. Оно было повсюду, куда ни взгляни. На каждой двери железные щеколды, на каждом окне железные прутья, каждая дверь обита железными рейками. Всё это постоянно напоминало о тех ужасах, которые творил здесь покойный отец Авроры король Стефан, и даже о более страшных вещах, которые он только ещё замышлял. Аврора приказала убрать все эти железки или заменить их там, где без них нельзя обойтись, но сделать это было не так-то легко, поэтому замок до сих пор оставался не очищенным от смертоносного для фей железа.

Так что Аврора не осуждала Малефисенту за нежелание появляться в замке, с которым у неё было связано столько тяжёлых, мучительных воспоминаний.

Но как бы там ни было, а находиться Аврора должна была во дворце, и не только потому, что хотела изнутри понять мир людей, о котором она ничего не знала, живя в лесу. Нет, у неё была ещё одна цель, ещё одна мечта. Став королевой Персифореста и вересковых топей, она хотела объединить людей и фей так, чтобы они почувствовали себя единым народом единой страны. Первым шагом к этому должны были стать переговоры, но, к сожалению, никто ни с кем договариваться не хотел. Ни о чём.

Феи хотели, чтобы люди держались в стороне от вересковых топей, но при этом настаивали на том, чтобы самим иметь право свободно перемещаться по всему Персифоресту. А люди, естественно, хотели беспрепятственно собирать на территории топей всё, что им приглянется, даже если это грибные феи или красивые камни, которые являются неотъемлемой частью пейзажа, или то, что может оказаться жилищем странных существ, обитающих на вересковых топях.

Вот и сегодня Аврора всё утро потратила на то, чтобы хоть немного сдвинуть эту проблему с мёртвой точки, – и опять безуспешно.

– Смею надеяться, что вас не оскорбил кто-либо из присутствующих здесь, – сказал граф Ален, выведя своими словами Аврору из её глубокой задумчивости. Самый молодой из крупных землевладельцев в её королевстве, он считался ещё и самым большим щёголем при дворе, очень гордившимся своей пышной шевелюрой чёрных, как ночь, волос с эффектной серебристой седой прядью. По мнению Авроры, он был ничтожеством и подлецом – правда, красивым, этого не отнимешь.

– Прошу прощения? – не поняла его Аврора.

– Вы с такой яростью смотрели сейчас в окно, что можно умереть от страха, попав под такой взгляд.

– О нет, – смутилась она. – Просто глубоко ушла в свои мысли.

У дальней стены огромного зала музыкант развлекал скучающих фрейлин игрой на арфе. Не так давно закончился обед, и сейчас все придворные бездельники лениво обдумывали свои планы на вечер – с кем потанцевать после ужина, с кем поиграть в карты, с кем вволю посплетничать.

Граф Ален погладил свою жиденькую бородку. Его ярко-зелёные глаза, как всегда, блестели – весело, даже добродушно, хотя Аврора не раз и не два ловила себя на мысли, не смеются ли эти глаза над ней.

– Боюсь, мы недостаточно усердно развлекаем вас, моя королева, – сказал граф. – Позвольте мне предложить вам устроить в наших лесах охоту.

– Это очень любезно с вашей стороны, граф, но я не люблю охоту, – ответила Аврора. – Мне слишком жаль несчастных лесных животных.

– Ваше сострадание делает вам честь, – поклонился граф Ален, но прежде, чем Аврора успела что-нибудь сказать, добавил с широкой улыбкой: – Хотя, как мне кажется, вы получили бы большое удовольствие и развлеклись. Ведь охота – прекрасный повод на время покинуть скучный, набитый людьми замок и полюбоваться природой.

Если честно, Авроре очень хотелось хотя бы ненадолго сбежать из этого замка.

– Совершенно верно, – раздался новый голос. Это был принц Филипп, только что вошедший в зал. Сапоги у него были забрызганы грязью. – Полагаю, вам следует принять предложение графа, ваше величество. Сейчас, когда лето начинает перетекать в осень, ваше королевство сказочно красиво.

Тряхнув шапкой своих светло-каштановых вьющихся волос, принц одарил всех, кто был в зале, открытой беззаботной улыбкой. Как всегда, на принца с обожанием смотрели все находящиеся здесь фрейлины.

Только вот Аврора в их число не входила. Принц был единственным, кому она, став королевой, доверяла. Единственным, с кем она могла посоветоваться или отдохнуть, устав от дел. Не далее чем вчера вечером они с принцем играли в «Гуся» – была такая очень популярная настольная игра-ходилка, – а потом ещё долго болтали и смеялись, сидя возле разожжённого камина.

Но принц был ей другом, и ничего больше. И их дружеская связь была только крепче оттого, что в ней совершенно отсутствовала даже нотка влюблённости. Забавно, конечно, но в прошлом они целовались. Точнее, принц Филипп поцеловал её, хотя сама Аврора этого не помнила, да и не могла помнить. Впрочем, принц поцеловал её тогда не потому, что так уж этого хотел, – просто он надеялся таким образом разрушить наложенное на Аврору проклятие.

Тот поцелуй проклятия не снял, потому что не был поцелуем истинной любви. Проще говоря, Филипп Аврору не любил, а без этого целуй не целуй – проклятия не снимешь. О том, что Филипп в неё не влюблён, Аврора думала легко, далее с облегчением. А тот поцелуй истинной любви, который снял-таки проклятие, подарила ей тогда Малефисента.

– Скажите мне, принц, – обратилась Аврора к Филиппу, – у вас дома тоже охотятся ради удовольствия? Развлекаются, убивая зверей?

– В Ульстеде? – задумался он. – Хотя у нас многие любят охотиться, мы подходим к этому занятию со всей серьёзностью.

Аврора обернулась к графу Алену. Улыбка на его губах застыла, глаза погасли, и сам он выглядел сейчас таким жалким, что Авроре даже стало слегка неловко перед ним.

– Я с удовольствием прокачусь по лесу верхом, – сказала она. – Но ни на кого охотиться мы не будем. И границу вересковых топей пересекать не станем.

– Конечно, конечно, моя королева, – сразу ожил граф Ален, и глаза у него вновь заблестели. – Нам всем известно, с каким непостижимым великодушием вы относитесь к волшебному народцу.

Авроре хотелось напомнить графу, что не волшебный народец всегда развязывал войны, что это люди постоянно пытались прибрать к своим рукам вересковые топи, но она не стала этого делать. В конце концов, что с него возьмёшь, с этого напыщенного индюка? Ведь ему с детства вдолбили в голову, что обитатели вересковых топей – враги. Как и большинство жителей Персифореста (особенно здешних аристократов), он понятия не имел, какая красота царит там, за колючим заградительным барьером на границе топей, и какие удивительные существа обитают там.