— Они застрелили парня, который вел машину, — сказал он. — Мы не можем дать им уйти.

— Парню не повезло. А девушку все равно надо спасать.

— Ты англичанин, — сказал он. — Слишком хладнокровный.

Гнев в моей груди был таков, что и асбест бы загорелся. Если бы его люди не устроили этой внезапной засады, парня не застрелили бы. Он ушел бы целым и невредимым, оставив выкуп в машине, как и было условлено.

Пучинелли глянул на закрепленные на скамье радиоприемники, пощелкал тумблерами, потыкал в кнопки.

— Я оставляю тут человека, чтобы принимать сообщения. Я тоже буду здесь. Можешь остаться, если хочешь.

Я кивнул. Уже поздно предпринимать что-либо еще.

С чего начался этот кошмарный день? Сидеть возле тайника с выкупом было совершенно не в моем духе. Меня не так учили. И все же Пучинелли потребовал моего присутствия в обмер на обещание, что его людей рядом не будет.

— Можешь подъехать в нашей машине, — сказал он. — В радиомашине.

Она замаскирована под «Скорую». Очень осторожно. Иди. Я пришлю тебе водителя. Когда похитители заберут «дипломат», поедешь за ними. Скажешь нам, где они скрываются. Затем, когда девушка будет свободна, мы их возьмем.

— Я скажу тебе, куда они увезли деньги, после того, как девушку освободят.

Глаза его чуть заметно сузились, но он похлопал меня по плечу и согласно кивнул:

— Хорошо, сначала девушка.

В ожидании, когда похитители назначат время передачи выкупа, Пучинелли оставил машину в гараже у виллы Франчезе, поселив шофера в доме. Четыре дня спустя мы сообщили похитителям, что установленная сумма собрана и ждет их. По телефону они дали нам инструкции — и, как было условлено у нас с Пучинелли, я позвонил ему в отделение, чтобы сказать, что готов действовать.

Пучинелли не было на месте, но мы и такую возможность учли.

Я сказал на примитивном итальянском:

— Это Эндрю Дуглас. Немедленно передайте Энрико Пучинелли, что «Скорая» тронулась.

На том конце трубки ответили, что все понятно. Теперь я уже от всей души жалел, что сдержал слово и проинформировал. Пучинелли. Однако сотрудничество с местной полицией — один из основных принципов нашей фирмы.

Как теперь оказалось, сам Пучинелли не слишком-то мне доверял. Возможно, он знал, что я скорее упущу след кейса, чем уйду от тайника. В любом случае и передатчик в кейсе, и передатчика машине можно было отследить из собственной машины Пучинелли. Его коллега, получив известие от меня, не стал ничего сообщать Пучинелли, а просто взял сколько мог оперативников и явился сюда, в погоне за славой забрав и служебную машину Пучинелли. Тупица, чванливая тварь, Божья ошибка.

Как я все это расскажу Паоло Ченчи? И кто сообщит адвокату, что его сын, талантливый студент, нарвался на пулю?

— Тот парень, что был за рулем, — спросил я Пучинелли, — он жив?

— Его увезли в больницу. Когда его увозили, он был еще жив. Больше ничего не знаю.

— Надо сказать его отцу.

— Уже, — мрачно ответил Пучинелли. — Я послал человека.

Репутация фирмы, подумал я, от этого бардака, в общем-то, не пострадает. Мое дело — помогать в расследовании похищений, но незаметно, как можно меньше высовываясь и как можно меньше вмешиваясь. Мое дело — успокаивать, планировать, оценивать, какой минимум можно предложить похитителю, чтобы он согласился, следить, чтобы переговоры проходили в наиболее спокойной, деловой обстановке, без психоза, помочь потянуть время. Короче говоря, мое дело прежде всего вернуть жертву домой.

К тому времени я уже участвовал в расследовании пятнадцати дел по похищениям в качестве оперативного советника. Некоторые дела тянулись дни, некоторые — недели, некоторые — месяцы, но в итоге в большинстве случаев все заканчивалось благополучно и похитители освобождали свои жертвы сразу же после получения выкупа. Но дело Алисии Ченчи, по общему мнению, лучшей в мире девушки-жокея, стало для меня первым, по-настоящему опасным.

— Энрико, сказал я, — не говори с этими похитителями сам. Пусть пойдет кто-нибудь другой, кто будет ссылаться на твои решения.

— Зачем? — спросил он.

— Это поможет разрядить обстановку. Мы потянем время. Чем дольше они будут вести переговоры, тем меньше вероятность того, что они застрелят тех людей в квартире.

Он окинул меня быстрым взглядом.

— Хорошо. Советуй. Это твоя работа.

Мы были в машине одни. Я понимал, что ему стыдно за промах, допущенный его группой, но будь здесь еще кто-нибудь, Пучинелли никогда не смирился бы с таким бесчестьем молча. Вскоре после моего приезда на эту виллу я понял, что он в должности начальника никогда раньше не имел дела с настоящим похищением, хотя и сообщил мне многозначительно, что все его карабинеры «проинструктированы насчет теории характеристик похищения из-за прискорбной частоты подобных преступлений в Италии». До этой ночи его теоретическая подготовка и мой практический опыт довольно неплохо дополняли друг друга, и мне казалось, что он не прочь продолжить это дружеское сотрудничество.

— Позвони в квартиру прямо отсюда, — посоветовал я. — Скажи похитителям, что улаживаешь дело с переговорами. Скажи, что им придется немного подождать. Скажи, что если они устанут ждать, то могут позвонить тебе. Дай им номер... у тебя есть линия здесь, в машине?

Он кивнул.

— Мы подсоединены.

— Как только они успокоятся, ситуация станет безопаснее, но, если на них слишком сильно надавить, они могут начать стрелять...

— И мои люди тоже начнут стрелять... — Он моргнул и вышел, и я услышал, как он кричит в мегафон:

— На выстрелы не отвечать! Повторяю, не стрелять. Ждите приказа.

Он быстро вернулся вместе с человеком, тянувшим провод, и коротко сказал:

— Это инженер.

Инженер подсоединил провод к одному из реле и передал Пучинелли устройство, похожее на магнитофон с телефонной трубкой. Оказалось, что это прямая связь с телефоном в квартире, поскольку после короткого молчания Пучинелли заговорил как я понял, с одним из похитителей. Инженер, естественно, записывают каждое слово.

Для меня итальянский слишком уж выразительный язык, но по крайней мере я уловил тон разговора. Сначала похититель чуть ли не вопил в истерике, но Пучинелли отвечал ему уверенно и ровно, и постепенно похититель стал говорить все спокойнее. Под конец это уже была вполне осознанная, хотя и возбужденная речь. На последний настойчивый вопрос Пучинелли после паузы ответил медленно и определенно:

— У меня нет полномочий. Я должен связаться с начальством. Пожалуйста, подождите.

В ответ похититель что-то злобно прорычал, но согласился. Послышался щелчок, и связь прервалась.

Пучинелли провел рукой по лицу и еле заметно улыбнулся мне. Я думаю, он понимал, что такие осады могут длиться днями, но по крайней мере он установил связь с похитителями, сделав первый жизненно важный шаг в этом деле.