Вот если круг Архимагов, да все вместе, без всяких щелей в собрании, а ещё — использовать концентратор…

Но шпаргалки ничего с настоящим "светлячком" не имели, разумеется. Просто студенты, понимая, какой взрыв будет, если на выпускном экзамене что-то подобное обнаружат, обозвали их в честь заклинания лет двадцать назад, и оно прицепилось. Правда, третий курс писал не выпускные, а обыкновенные, закрывал сессию, но это никого не волновало. "Светлячки" — они всюду "светлячки".

Сагрон всё ещё хорошо помнил, как сам их писал ночью при свете хиленькой волшебной лампы, и воспоминания, надо сказать, были не самыми приятными — с той поры ещё и глаза пришлось лечить, ведь "светлячки" заполнялись мелким-мелким почерком с добавлением волшебства. У Ролана — они учились на одном курсе в старые добрые времена, даже дружили, однако, удивительно, но факт, — зрение вот как село, хотя Дэрри очень сомневался в том, что на самом деле его коллега вообще умел заниматься подобным нарушением закона — таким, как списывание и использование шпаргалок. Ну да и пусть не пользуется, зря, к слову — потому что вещь поразительно полезная, и если нынешние студенты ленятся таковым заниматься — их проблемы, но, по правде, дураки дураками!

Мужчина скривился. Часы наладились только после пятого маленького толчка по боковой стенке — магия на них не срабатывала. Их заведующий, профессор Куоки, изобрёл сии часы, защищая докторскую диссертацию, и до сих пор вся кафедра думала-гадала, каким это образом он умудрился с подобной работой вообще пройти совет. Раздражал он всех без исключения, от студентов до профессора Ольи, но заменять было некем — ни единого больше доктора магических наук у них на кафедре не наблюдалось. Хелена не в счёт — быть проректором и одновременно заведующей было фактически невозможно и возбранялось законом.

Извилистая стрелка на часах вывернулась и попыталась укусить мужчину за руку. Он раздражённо скривился и жестом приманил скатерку, сброшенную с экзаменаторского стола — Ролан и его Элеанор, аспирантка, видите ли, не могли удобно работать в подобных условиях.

Скатерка зашипела — Сагрон ей не нравился, особенно благодаря привычке укладывать ноги на стол, не озаботившись предварительно очисткой ботинок или сапог — а заодно и какой-нибудь салфеткой, которую было бы неплохо подложить, дабы ничего не запачкать. Но часы ею было накрывать более чем удобно — а они, узрев отсутствие солнца, моментально перестроились в спящий режим, прокуковали студентам, что наступила ночь, и захрапели.

— Да чтоб вас! — искренне раздражённо прошипел Дэрри. — И как он защитился!

Ролан и Элеанор окончательно забыли о приличиях. Их громкие попытки доказать что-то друг другу перешли уже практически в крик — правда, крик шёпотом, но студенты всё равно слышали практически каждое слово. При этом преподаватели столь активно жестикулировали, что становилось страшно за их глаза — не попадут ли часом пальцами куда-нибудь в лицо. По крайней мере, у Лантона были его защитные очки, сверхпрочные, а что ж девушка?

Дэрри принялся блуждать между рядами, косясь в листы студентов. Оставалось около получаса работы, и все они старательно отвечали на положенные вопросы, с таким упорством, что перья скрипели, будто бы очумелые.

Сагрон остановился в самом конце экзаменационного кабинета, глядя на склонившиеся низко над листками бумаги головы студентов. Прелестная картина — наблюдать за тем, как они работали, особенно учитывая тот факт, что работающими студентов вообще трудно отыскать. Третий курс этот был неплохим, бакалаврскую, наверное, защитят если не все, то хотя бы большинство, но у Сагрона всё равно возникали определённые сомнения относительно их умственных способностей.

Что ж, по крайней мере, в этой группе был хоть какой-то намёк на дисциплину. На соседней кафедре, Пророческих искусств, говорят, студенты разбомбили громадный Шар Прорицателя, который весил, как три толстяка, и, к тому же, стоил громадную сумму денег. Правда, к счастью, в итоге оказалось, что это был муляж, а настоящий Шар был закрыт в кладовой — и у него каждый день дежурил ни о чём не догадывающийся магический патруль, — но сие не имело значения.

Эти вроде бы не пили, большинство из них было даже из местных, из города или его окрестностей, больше половины, кажется, что для их факультета и кафедры и вовсе казалось удивительным. В Университет Магии, на "Заклинания" поступало много иногородних.

По крайней мере, именно они обычно забивали большую часть общежития. Городским, разумеется, позволялось жить у себя дома, учебное заведение у них было открытого типа и бюджетное, ни о каком активном финансировании и речи не шло — потому, если есть шанс избавиться от студента в государственных стенах, следовало им воспользоваться.

Хорошо хоть без недоборов! Соседние кафедры с замечательными, редкостными специальностями и специализациями, с преподавателями высшего класса набирали от силы пять-десять студентов. Боевые маги же получали лицензию на пятьдесят человек, и каждый год формировали две полнокровные группы. Ну что за люди? Чем вам не лучше изучать магию Кулинарии или, скажем, ту же самую Природную, такую сложную в исполнении? Но нет! Каждый желает быть боевым магом, каждый желает получать громадную зарплату — и кто из них имеет на то талант?

О том, чтобы обратить внимание на другие университеты, не требующие дара, и речи не шло. Кому надо было заниматься математикой, развитием современных технологий, медициной, кому надо учиться на педагогов в школах, кто хочет трудиться над экономикой и юриспруденцией, если можно идти в маги и ждать, что на них сверху будет сыпаться сребро-злато?

Веселее было только в Университетах Искусств. Каждый год будущие писатели и поэты, художники и скульпторы, певцы и танцоры, не имеющие в себе ни капли таланта, осаждали несчастные кафедры, пытались увеличить наборы и побить прошлогодние рекорды, но, к счастью, в основном терпели неудачу и вынуждены были заниматься делом. Многие, правда, всё же поступали — и в итоге в городах прибавлялось ещё несколько кандидатов в будущие поэтические дворники, танцующие садовники и художественно одарённые чистильщики обуви.

Мужчина покачал головой, отгоняя прочь мысли о предстоящей вступительной кампании. Сначала надо было разобраться с этими студентами, а потом уже загадывать на следующих. И у бакалавров скоро начнётся период защит, и…

Он вновь попытался избавиться от дурных мыслей и решил выбрать самого старательного студента — на данный момент, разумеется. Обычно, именно у таких, что строчат, будто бы с пожара, и прячется шпаргалка. Пользоваться ими столь рьяно не стоит, могли бы хоть продемонстрировать, что задумываются…

Взгляд невольно остановился на старосте. Девушка, казалось, не отрывалась от своего листа. К богатым, как он знал, студентка Арко не относилась, но в руках у неё сейчас была та самая чудная ручка, потому не приходилось отрываться на перо и чернильницу. Сагрон закрыл глаза, представляя себе ровный девичий почерк, в котором вся аккуратность смазывается из-за спешки.

Он подошёл поближе и завис у неё над плечом. Где-то здесь должна быть какая-нибудь шпаргалка, "светлячок", спрятанный на коленях или в складках одежды… Но она не натянула одно из любимых списывательных платьев, тот самый фасон, в который обрядилась большая половина девушек, присутствующих в аудитории… Нет, брюки без карманов, не спрячешь, в блузе — может быть, но вряд ли. Туфли? Тоже нет. Хм. Причёска? Но длинными волосами тут могла похвастаться только до мозга костей правильная Элеанор, а у Арко — до плеч… Как там эта причёска называется?