Благодаря многолетней работе станции боевого терраформирования класса "Эдем", небо постепенно очистилось от непроницаемого полога облачности, но панорама, открывшаяся взгляду, по-прежнему оставалась мрачной. Лунный свет и бесчисленные россыпи звезд лишь обостряли восприятие

Вокруг, куда ни глянь, высились опаленные остовы небоскребов, уступами карабкающиеся ввысь. На немногих сохранившихся дорогах, виднелись зловещие контуры боевых машин, — они патрулировали местность под управлением тиберианцев.

— Вот настоящая реальность, Глеб, — глухо произнес Казимир. — А это, — он обернулся, жестом указав на сияние купола суспензорной защиты, — всего лишь клочок созданной тобой Утопии. Выстоит ли она, оставаясь беззащитной?

— Не шантажируй меня!

— И не собирался! Задал простой вопрос, на который у тебя нет ответа. Надеешься на "авось?" На милость судьбы? — Торн криво усмехнулся. — Хочешь, чтобы я снял периметр? Поднял "Тень Земли" в космос? Увел тиберианцев, дабы не смущать никого "опасными идеями?"

Глеб смертельно побледнел. Как минимум раз в сутки на подступах к городу происходили короткие схватки. После проигранной людьми войны на планете осталось бесчисленное количество реликтовой техники, давно вышедшей из-под контроля.

— Я хочу мира и возрождения! — резко ответил он. — Понимаешь?! Зачем нам космические программы? Многие тиберианцы выразили желание навсегда остаться на Земле! — запальчиво напомнил он. — В смешанных семьях родились дети!

— И заметь, я никого не пытался удержать в рядах экипажа, — глядя в темную даль, невозмутимо ответил Торн. — Не сходи с ума, Глеб. Однобокое развитие заведет в тупик, к гибели. Ты говоришь, нас мало? Недавно вернулись разведывательные корабли, отправленные мной к периферии Солнечной системы. На орбите Юпитера обнаружены пустующие криогенные платформы. Есть мнение, что колония Альбиона была не единственной. Выжить могли многие. Их надо искать. Кроме того, скелхи на допросах упоминали о планете, где Омни создали небольшое человеческое поселение. Только мужчины. Они воевали на стороне "Владык космоса" а в награду получали клонированных младенцев[1]…

— Да, я в курсе, — сухо ответил Стужин.

Казимир долго, пристально смотрел на звезды.

— Мы должны вновь выйти в глубокий космос, исследовать ближайшие звездные системы, понять, в каком окружении находимся. Искать выжившие анклавы людей. — Он сделал еще одну попытку убедить Стужина. — Пойми, Глеб, если новые поколения вырастут под куполом суспензорной защиты, в тепличных условиях создаваемой тобой утопии, то мы проиграем, заранее!

— Тиберианцы вольны поступать как решили! У тебя некомплект экипажа? Но я ведь знаю, крейсер адаптирован под управление искусственными интеллектами! — воскликнул Стужин.

— Это плохая идея, — отрезал Казимир.

— Да, но иных вариантов у тебя не будет! — эмоции окончательно утопили здравый смысл. — Я так тебе скажу: Угрозы больше нет! Вокруг Земли, на сотни световых лет мертвый, выжженный скелхами космос! И я не позволю тебе изуродовать психику целого поколения, понял?! Не позволю!

— Интересно как? — сухо спросил тиберианец

— Завтра я подниму вопрос о едином пути развития! У города должен остаться только один руководитель! Так больше не может продолжаться!

— Выборы? — кривая усмешка исказила черты тиберианца.

— Да! И я их выиграю! Войны и крови было достаточно! Это понимает каждый. Я спрошу у родителей, какой судьбы они хотят своим детям? Ну? Почему замолчал?

— Время покажет, кто из нас прав, — Торн уже понял, что разговаривать с Глебом, убеждать его в чем-то — пустая трата времени. Но эта Земля стала для него не просто пристанищем, относительно спокойной гаванью, куда на время зашел крейсер, после смертельно опасного, вычерпавшего все ресурсы прыжка между Вселенными. Нет. Он незаметно врос в нее корнями. Здесь родился его внук.

Мог ли он сейчас взять ситуацию под свой контроль?

Безусловно. При помощи силы.

Казимир не первый день наблюдал за развитием кризиса отношений между уроженцами Земли и тиберианцами, видел наметившийся раскол, понимал истоки и последствия возникшей проблемы. Так что решение уже созрело. И оно было тяжелым.

Земля. Пятнадцать лет спустя. Дикие территории. В двухстах километрах от города.

Ночь выдалась теплой и тихой.

В небе сияли знакомые узоры созвездий, перечеркнутые искрящимся знаком бесконечности.

Стемнело быстро, но Илья Стужин не замедлил шаг, уверенно поднимаясь по пологому склону холма. Старая уже порядком заросшая дорога, проложенная много лет назад одним из планетопреобразующих роботизированных комплексов, вела в нужном ему направлении.

Молодой человек выглядел усталым. Его легкая, запыленная, кое-где испачканная едким соком растений экипировка носила следы многочисленных ремонтов. По мере восхождения растительность начала редеть, и он снял дыхательную маску, намереваясь заменить фильтра, как только отыщется подходящее место для привала. Теперь Илья полагался лишь на метаболический имплант, но зато ощутил прохладу: ласковый ночной ветерок коснулся лица.

Дорога петляла, огибая крупные выступающие из-под земли глыбы желтоватого стеклобетона, а вскоре привела его на обширный выступ, обрамленный невысокими руинами.

Он подошел к краю обрыва. Внизу лежал пройденный путь. Рельеф был сложным. В расположении холмов, оврагов и сереющих во тьме утесов взгляд машинально выделял характерные для мегаполиса структуры.

Да, пятьдесят лет назад тут возвышался один из крупнейших центров урбанизации Земли, уничтоженный во время войны с фокарсианами.

Расширитель сознания сформировал перед мысленным взором Ильи Стужина гибридную модель местности. Кое-где на фон зеленоватых контуров полуразрушенных зданий накладывались всплески сложных нитевидных структур. Так человеческий рассудок визуализировал сигнатуры, — энергетические матрицы живых существ, а также подключенных к источникам питания устройств различных типов и предназначений. Некоторые энергетические отпечатки принадлежали автономным кибернетическим механизмам, — последние выделялись наиболее четко за счет работы встроенных мини-реакторов.

Пристальное сканирование не выявило в ближайших окрестностях чего-то потенциально опасного или примечательного, разве что возвышающиеся неподалеку руины комплекса орбитальных гравилифтов ненадолго привлекли внимание, но интерес быстро угас: подъем на высоту пятисот метров, где располагалась единственная уцелевшая лепестковая платформа, в его планы не входил.

Личная наносеть автоматически суммировала данные, поступающие от датчиков имплантов, записывая непрерывный файл сканирования, и Илья воспользовался мысленным интерфейсом управления, чтобы просмотреть результат. Мало ли что могло ускользнуть от внимания?