Как только наши умники узнают правду о том, что вся мощь псиоников у капитов — это просто технологии, то перестанут тратить кучу бабла на поиски несуществующих менталистов, насилуя свою разведку.

А твоя любимая Перовская сказала, что надо найти усыпальницу этих самых Борзовых. Хоть я особо не верю в эти штуки, но я и в грязную псионику тоже раньше не верил.

Поэтому неплохо было бы узнать, для чего меня в тебя закинуло, Василий.

Только не говори, что это совпадение. К тому моменту, как я появился, Плетнёв уже стащил у тебя родовую вещицу, Вася.

И вообще, у нас с тобой кирпич в нижней чакре. И мне ой как хочется поговорить с тем соседским оракулом, который его поставил.

Да, соваться в гнездо врага — глупая затея. Но сопротивляться Василий никак не мог, ему не хватало для этого злости, и я потихоньку продолжал двигаться в том направлении.

***

Сделав привал, я решил всё же провести ревизию того, что у меня есть.

Боевая шашка — одна штука. Нож, наручники, фонарик. Полицейский жетон и свисток.

Таблетки эфириума, с которыми я не знаю, что делать.

Два рубля, пятнадцать меченок, и камень лунит стоимостью сто двадцать рублей.

Перстень «Ловец Удачи» на пальце и часы на руке. Родовая вещица, за которой охотился Николай Плетнёв.

И, кажется, не только он…

В футляре полицейского меня ждал сюрприз. Вообще это оказался портсигар, вот только в нём кроме пары сигарет и зажигалки нашлось моё фото.

Бумажка не сгорела, как в прошлый раз у тех отморозков. И я некоторое время сидел, рассматривая чёрно-белую тусклую карточку. Потом перевернул её… С другой стороны была подпись: «Ветров Василий».

И нарисована та самая монетка, моя родовая вещица.

— Ага… — только и вырвалось у меня.

Появилось острое желание вернуться в тот закоулок и разбудить того полицейского. Какого, спрашивается, хрена у него тоже оказалось моё фото?

Я снова посмотрел на монетку, подвешенную на шнурке. Кажется, в ней-то и кроется весь секрет.

Возможно, сам Василий никому и не нужен?

А кирпич в чакре тогда зачем?

***

Ловец Удачи снова светился…

Перышко, выгравированное на мутном камешке, ярко горело. При этом моя интуиция молчала, не предвещая никакой беды.

В прошлый раз, в лавке зубника, светящееся пёрышко не принесло никакой удачи. Меня чуть не поймали, и только чудом удалось сбежать.

Так что теперь я ждал только подвоха. В какой-то момент я даже заподозрил, что Перовская тоже как-то связана с этими Вепревыми, и подсунула мне артефакт, вставляющий палки в колёса.

Я в очередной раз выбрался на скалы, чтобы понаблюдать за железной дорогой вдалеке. Там как раз двигался паровоз, только он вёз гружёные товарные вагоны.

Грунтовая дорога, наверняка та самая, по которой я выехал из Маловратска, здесь пролегала совсем недалеко от холмов. По ней двигалась карета, и скакали несколько всадников рядом.

Я прилёг за камень. Как жаль, что нет подзорной трубы или ещё чего.

Вполне возможно, это погоня за мной. Ну, для того я и направился в горы, чтобы можно было легко уйти, если что.

Я осторожно стал отодвигаться назад, но тут услышал неприятный хруст под ладонями. И вот в этот момент моя интуиция взревела сиреной…

Только я не успел ничего сделать, потому что целый пласт горной породы ухнул вниз. Вместе со мной.

***

Когда я открыл глаза, то, к счастью, понял, что живой.

А к несчастью, что рядом люди.

— Живой он, что ли?

— А, видишь. Пошевелился…

Ногу мне придавило каким-то камнем, и любое движение в ней вызывало боль. Я подвигал руками, вроде целые. Стёр с лица налипшую пыль, потряс головой, кое-как продрал глаза.

— Да не может быть…

— Сгинь моя луна!

Пыль жгла веки, я проморгался, рассматривая незнакомцев. Они подошли как можно ближе к обвалу, скатившемуся вместе со мной.

Запряжённая в двойку карета стояла неподалёку. По сравнению с той полицейской повозкой это был просто шикарный лимузин.

Твою мать, доигрался, называется… Повинуясь порыву, я протёр перстенёк на пальце — пёрышко больше не горело. Жжёный псарь, и это Ловец Удачи?!

Лошади фыркали, а всадники на них осторожно смотрели на меня, боясь пускать животное по камням. Они то и дело вскидывали голову вверх, боясь ещё одного обвала.

— Господин Вепрев! Вам надо взглянуть! — громко крикнул один из них.

В карете вдруг распахнулась дверца, оттуда спрыгнул мужчина. Довольно молодой, с чёрными длинными волосами, связанными в хвост, и с выразительно длинным носом.

Тоже холёный, одним словом, в шикарном расшитом камзоле. Он быстро прошагал по траве до самых камней…

— Твою луну, Василий, — он поставил ногу в полированном кожаном сапоге на валун, вытащил портсигар, сверкнул пальцем по сигарете и закурил, — Ну, здравствуй, горе-братец.

Я машинально потянулся к карману за ножом, но тут всадники спрыгнули на землю. У многих засветились руки.

— Столько времени прошло, Вася, а мозгов у тебя не прибавилось, — засмеялся носатый.

***

Я ехал в карете, связанный, и хмуро рассматривал своего якобы брата. Ну совершенно он непохож на Василия… ну, то есть, на меня. Какой же он брат, если должны быть общие черты?

Тот в ответ с улыбкой рассматривал меня.

— Убьёте? — спросил я наконец.

— Учитывая, почему ты от нас сбежал, это самый глупый вопрос, который я от тебя надеялся услышать, — черноволосый, покручивая в руках мою родовую вещицу и время от времени шумно нюхая её, усмехнулся, — И скажи честно, неужели ты надеялся, как Ульян Зумакин, самостоятельно овладеть техникой Пса, при этом являясь «пустым»?

Кто такой Зумакин, я не знал, но прищурился, с новым интересом рассматривая артефакт в руках. Значит, я был прав, это и есть Пёс, который был так нужен Плетнёву.

И что это ещё за техника, которой мой Василий так хотел овладеть?

— Тебе же ещё в детстве сказали, что шанс твоего пробуждения просто мизерный, — со скукой произнёс Вепрев.

— А точно ли я пустой, а, братец? — ехидно спросил я.

Тот вздохнул, потёр подбородок.

— Честно, не ожидал, что в каком-то Мухосранске… извини, Маловратске, смогут рассмотреть «вето». Значит, это тот оракул тебе сказал, да?

Я промолчал, потому что не знал, о каком оракуле идёт речь. Но то, что «вето» — это запрет, было мне хорошо известно.