Ольга младше меня на три года, и мы с ей единокровные сестры. Отец быстро утешился после смерти матери и привел в дом новую женщину, но я его не виню. Мачеха оказалась мировой теткой и всегда относилась ко мне как к родной.

Мы выходим из библиотеки. Я со стопкой методичек, Ольга — надувая пузыри из жвачки.

— Кстати, отец до тебя не смог дозвониться, — внезапно сообщает она.

— Я видела. Просто не могла ответить. Что-то случилось?

— Наверное. Не знаю. Сказал быть к ужину в семь.

Если отец велел явиться к семи, значит, на то есть веские причины. Я прикидываю, какие у меня планы на вечер и можно ли от них отказаться. Мы хотели с Марком сходить в кино, но придется отложить поход до лучших времен. Я без колебаний и лишних реверансов отправляю ему сообщение «Извини. Давай в другой раз». Для меня проблемы выбора не существует. Семейный ужин важнее.

Ольга, наоборот, ворчит, жалуется на родительскую тиранию, мешающую ей беззаботно наслаждаться молодостью:

— Меня, между прочим, на день рождения пригласили!

— Поздравляю.

Я неуклюжа. Стоит отвлечься на трескотню сестры, как цепляюсь каблуком за ступеньку и лечу вниз, нелепо размахивая сумкой, как чайка подбитым крылом. Мимо проносится вся жизнь — лестница высокая, крутая, по краю каждой ступени идет металлическая кромка. Ладно если нос разобью — его и подправить можно, главное шею не свернуть.

— Ярослава! — истошно кричит сестра у меня за спиной.

Мне от ее воплей ни горячо, ни холодно. Я жмурюсь от ужаса и представляю, как с размаху впечатываюсь в стену и стекаю по ней некрасивым красным пятном.

…Я действительно врезаюсь, но не в стену, а в чью-то твердую, словно камень грудь. Ноги совсем не держат, поэтому цепляюсь за мягкий кашемир свитера.

— Простите.

— Не извиняйся, детка. Я привык, что на меня девушки вешаются.

Это кто это у нас тут такой самоуверенный?

Он гораздо выше, даже не смотря на мои каблуки, поэтому приходится запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо.

Аж мурашки по коже…

Классические черты, волевой подбородок, прямой нос, глаза цвета выдержанного коньяка. Ему чертовски идет легкая небритость и ямочки на щеках, когда улыбается. И улыбка ему идет. И он это прекрасно знает.

— Да-да, знаю, — словно в подтверждение моих мыслей, — Я охрененный. Можешь, любоваться. Разрешаю.

Он веселится, а у меня то ли из-за падения, то ли из-за него самого, происходит разжижение мозгов и напрочь пропадает весь сарказм и красноречие. Вместо того, чтобы поставить на место самовлюбленного нахала, просто пялюсь на него, открыв рот и по-прежнему цепляясь за мягкий свитер. Под ладонями размеренно бьется сильное сердце, завораживая своим гулом.

— Яська! — к нам подлетает Ольга, — ты в порядке? Я так испугалась!

— В порядке, — нехотя убираю руки от своего спасителя и отступаю, высвобождаясь из кольца сильных рук. Тут же становится холодно и хочется обратно, будто отобрали что-то важное.

Похоже, мистер Охрененный с одного захода умудрился сразить меня своим животным магнетизмом. Профессионал.

— Спасибо! — она благодарит его вместо меня и улыбается так, что я могу пересчитать все ее пломбы.

— Спасать девушек, попавших в беду — это мое призвание. Если что обращайтесь, — он бесцеремонно, по-хозяйски обнимает меня за плечи, а я не дышу и молюсь, чтобы он не заметил, как меня перетряхнуло.

На этом наше общение обрывается. Спасатель томных дев считает свой долг выполненным и, заправив руки в карманы, неспешно уходит прочь.

— Кто это? — мрачным взглядом провожаю улыбчивого нахала, старательно не замечая того, как сердце в груди делает кульбиты, — я его раньше не видела.

— Мой будущий муж, — ошалело отвечает Ольга.

— Ты даже не знаешь, как его зовут, — фыркаю я, пытаясь заставить себя не пялиться на спину парня.

Хорошая спина. Даже через свитер просматриваются рельефы. Плечи широкие, расслабленные. Походка легкая, уверенная, пружинистая.

Он словно чувствует, что я смотрю. Разворачивается и, продолжая идти спиной вперед, насмешливо делает под козырек.

Меня отпускает, только когда он скрывается за поворотом. Воздух снова возвращается в легкие, шум в голове затихает, но колени все еще ватные и дрожат, а еще сладко щемит где-то в животе.

— Ничего, узнаю, — у сестры лихорадочный блеск в глазах. Тот самый, который вспыхивает каждый раз, когда на горизонте появляется достойная «жертва». — Ты видела, как он на меня смотрел? Видела?

Мне очень хочется сказать, что ни черта он на нее не смотрел. Только на меня. И глаза у него такие… Темные, с затаенными бесячими огоньками. И улыбка…

— Вот увидишь, Славка, никуда он от меня не денется.

Внезапно эта фраза раздражает. В груди ворочается что-то темное, злое, и хочется шипеть «мое», но вместо этого равнодушно жму плечами и принимаюсь собирать разлетевшиеся по сторонам методички:

— Мне пора, Оль. Встретимся дома, за ужином.

Она уже не слышит, задорно машет рукой своим подругам и, обгоняя меня, несется к ним.

***

За час до назначенной встречи мы собираемся в кабинете у отца.

— Значит так, дорогие мои девочки, — говорит он, задумчиво постукивая пальцами по столу, — есть у меня к вам серьезный разговор.

Ольга тут же закатывает глаза:

— Я так и знала. Ты же сказал, что просто семейный ужин.

— Ужины бывают разные. Сегодня — особенный. У нас будут гости. Мой давний партнер по бизнесу Владимир Швецов.

— А мы здесь причем? — иногда сестра бывает просто непробиваемая.

— Притом, что он будет с семьей. Да, пап? — уточняю я.

Он кивает.

— И что мы должны делать? Вести с ними светские беседы? Хлопать глазами, улыбаться? Строить бизнес-планы? — Ольга продолжает буянить.

— Бизнес-планами буду заниматься я. Ваша задача гораздо прозаичнее. Поближе познакомиться с Владом.

У меня в голове что-то щелкает. Всплывают обрывки мимолетного разговора, случайно подслушанного много лет назад.

Тогда я этому не придала значения. Оказывается зря.

— Какой еще Влад? — стонет она.

— Наш потенциальный жених, — отвечаю вместо отца.

Он изумленно поднимает брови, потом хмыкает, приятно удивленный моей осведомленностью.

— Что значит жених?

— Это значит, что он свободный представитель мужского пола, готовый связать себя узами брака, согласно договоренностям между нашими родителями, — и видя непонимание в ее глазах, поясняю, — кому-то из нас придется выйти за него замуж.