Ему не нужно повторять дважды. С грацией леопарда он поднимается со своего места и протягивает мне руку. Я игнорирую этот жест вежливости и, наградив его снисходительной улыбкой, прохожу мимо. У меня каблуки, поэтому приходится красться на цыпочках, чтобы наш побег не услышали. Влад бесшумно идет следом, и я прекрасно знаю куда он смотрит. Чувствую. Его взгляд, как прикосновение.

Оказавшись на крыльце, я тихо прикрываю за нами дверь, а Швецов тем временем идет к машине. Это что-то непростительно большое, черное, блестящее полированными боками и лопухами боковых зеркал. Кто бы сомневался.

Он распахивает передо мной дверь, соседнего с водителем места, но я снова игнорирую очередную попытку быть галантным и демонстративно сажусь на заднее сиденье, специально испытывая нервы на прочность.

Мне нравится его реакция — тихий, короткий смешок. И все. Никаких тебе: я сказал садись, че говняешься, рррр, и прочей лажи.

Плюс одно очко в копилку мистера Охрененного.

Он небрежно скидывает пиджак и бросает его на сиденье. Лихо выруливает со двора, уже не заботясь о том, что предки могут нас услышать, вдавливает педаль газа в пол и мчит по дороге, ведущей к городу.

Я сижу сзади и, вопреки здравому смыслу, опять щупаю его взглядом, не в силах просто отвернуться. Снова отмечаю какие у него широкие плечи, и как под тонкой тканью рубашки, перекатываются тугие мышцы. Упрямый, коротко стриженный затылок, притягивает как магнитом.

Так увлекаюсь подглядыванием, что не замечаю, как он сам наблюдает за мной в зеркало заднего вида. На мгновение теряюсь от внимательного взгляда, а потом чопорно указываю:

— На дорогу смотри.

— Как скажешь, капитан.

Мне не по себе, и я никак не могу понять почему. В машине будто нет воздуха. Вместо него — электрические разряды и гул высоковольтных проводов, а еще аромат его парфюма. Что-то горькое и одновременно свежее, с нотами хвои и сочного яблока. Едва сдерживаюсь чтобы не начать принюхиваться, жадно водя носом. Почему-то хочется узнать, как этот запах сидит близко к коже. Например, на загорелой шее, так контрастирующей с белым воротником рубашки.

Старательно смотрю в окно, пытаясь разложить по полкам свою реакцию на этого типа, но ни черта не получается. В голове полный сумбур и ни одной здравой мысли.

— Ну, что, Ясь, давай знакомиться по-настоящему, — он останавливается в самом неподходящем месте. Просто ни с того, ни с сего съезжает на обочину, глушит двигатель и оборачивается ко мне.

— Ты решил вывести меня в лес? — киваю на плотную стену деревьев за окном, — так себе романтика.

— Я решил выкрасть свою невесту из-под пристальных родительских очей.

— Невесту? — почему-то от этого слова, произнесенного самим Владом, меня начинает калить.

— Разве кто-то против?

— Разве смотрины окончены? Ты еще сестру мою не видел, — говорю, а у самой внезапно зубы сводит. На кончике языка остается горький привкус ревности.

Не видел — и хорошо. Сейчас бы Ольга только мешала, путалась под ногами, и без умолку болтала. Я искренне рада, что она сбежала.

— Зачем мне на нее смотреть? Я к тебе приехал, не к ней, — он говорит это так спокойно, что у меня снова мурашки по коже.

***

Пока я удивленно хлопаю глазами, Влад пересаживается ко мне на заднее сиденье. Сразу становится еще жарче. Особенно когда садится боком, небрежно забросив руку на спинку сиденья. Слишком близко. Взгляд снова упирается в пульсирующую венку на шее, и я невольно сглатываю.

— Значит, ко мне?

— Исключительно.

— То есть, ты знал, кто я, когда ловил возле лестницы! — внезапно доходит до меня.

— Естественно.

— Откуда?

Поднимает одну бровь, дескать догадайся сама.

— Ах, да. Ты же, в отличие от нас, давно в курсе договоренностей родителей.

— Давно. Батя мне сказал об этом пару лет назад. Просто вызвал к себе, поставил перед фактом и все.

— Наверное, ты был рад.

— Я был в ужасе, — Влад взъерошивает пятерней темные волосы, а я стараюсь не смотреть на то, как рубашка натягивается, обрисовывая бицепс, — мы тогда долго ругались.

— А потом ты как истинный мученик решил положить свою свободу на алтарь семейного благополучия, — интересуюсь, не скрывая сарказма.

Он улыбается:

— Вот поэтому я тебя и выбрал. С тобой не соскучишься.

— Притормози, Швецов. Я-то тебя не выбирала.

— Куда ж ты денешься?

— Просто скажу отцу нет, и все, — пренебрежительно морщу нос.

— Что тебя не устраивает, — он рассматривает меня, чуть склонив голову на бок, скользит неприкрытым взглядом по лицу, задерживается на губах, спускается ниже.

— Может, ты не в моем вкусе?

— Женщина! Как это, — указывает на себя большим пальцем, — может быть не в твоем вкусе?

— Невероятно. — у меня даже слов нет. — Ты самый наглый котяра, из всех, которых я когда-либо видела!

— Буду считать это комплиментом.

Смотрю на его физиономию, которая вот-вот треснет от самодовольной улыбки, и чувствую, как коленки становятся ватными. Обаяние у него звериное, не поддаться очень сложно. Сердце против воли ускоряет бег, а моя женская сущность плотоядно облизывается, глядя на этого самца.

Приходится себе напоминать, что красивые, самовлюбленные мужики — это худший вариант для совместной жизни. Они только для встреч, без привязанностей и серьезных отношений, потому что это их обаяние не прицельное, а бьет по всем в зоне поражения, а у меня слишком развит инстинкт собственника, чтобы делить внимание своего мужчины с кем-то еще.

— Кстати, у меня есть парень.

— Сегодня есть, завтра нет, — он философски жмет плечами, но я успею заметить сердитый отблеск в глазах, — к тому же парень так себе. Унылый ботан в разноцветных кедах. Как там его зовут? Маркуля?

— Кто-то неплохо осведомлен о моей личной жизни? — напрягаюсь я.

— Даже не представляешь насколько, — произносит зловещим шепотом, и видя, как испуганно вытягивается моя физиономия, со смехом добавляет, — социальные сети, детка. Вот и весь секрет.

— Ммм, личный маньяк? — солидно киваю, — доросла, наконец.

— Не маньяк, а сталкер, — поправляет, ничуть не смутившись, — должен же я был узнать, кого мне в жены пророчат. Вот и наблюдал. Сначала и за тобой, и за Ольгой… Потом только за тобой.

— Так подошел бы, познакомился, пообщался.

— Не поверишь, я вообще-то парень стеснительный, — бесцеремонно поправляет прядь моих волос, выбившихся из прически. Пропускает ее между пальцев и аккуратно заправляет за ухо, мимоходом касаясь щеки. Сердце ухает куда-то вниз.