Моё внимание тут же привлёк знакомый мне сапожник, бегущий со всех своих коротких и мощных ног в мою сторону.

— Вдова Тибо! Вдова Тибо!

Он остановился напротив меня и наклонился, упершись руками о колени, пытаясь отдышаться. Позади меня скрипнула калитка.

— Что за пожар? — раздался громкий низкий бас моего отца. — Чего шумишь, сосед?

— Доброе утро, отец!

— Доброе… доброе… Так что стряслось-то? — отец оттеснил меня своим огромным телом, как бы подтолкнув в калитку.

— Там… Врата Ады… Они впустили чужака…

— Что-о-о? — я сама теперь обогнула своего папашку, горой возвышающегося над всеми нами и перекрывшего проход к калитке на узкой, протоптанной в высоких сугробах, тропе. — Опять кульпачихи наелся, Ольдат? Что ты такое несёшь?

— Говорю только то, что сам видел… — обиделся сапожник. — Кульпачиха… кульпачиха… Да не стану я её больше есть, Айо… Только Врата и вправду впустили к нам в мир чужака.

— И где он? — я так и не поверила Ольдату. Не верим же мы и в самом деле в то, что в Лунный праздник на землю спускается Купальная ведьма, и если она встретится тебе на дороге, то предложит искупаться, а стоит только дать своё согласие, как она забирает тебя с собой… Ага, так и есть. Я хмыкнула. Но Ольдат твёрдо ответил:

— Лежит там, у Врат…

— Так что же ты… — отец быстрым шагом направился по тропинке к околице.

— Так я это… И бежал позвать нашу лекарку… Плохо там ему, видно, стало, вот и лежит, бедолага!!!

— Бертин, иди в дом! — приказала я сыну, увидев на порге свою мать в тёплом платке. Сынок, удивлённо распахнул свои синие отцовские глазищи и, спиной, шагнул за калитку.

Я припустила за отцом, который уже почти бежал, размашисто подпрыгивая через скользкие места и небольшие снежные заносы. Сапожник пыхтел за моей спиной. Людей на улице практически не было, но встреченные двое или трое прохожих, наши местные общинные кумушки, с удивлением смотрели на то, как наша троица ловко перемахивает через сугробы.

Тропинка за селом стала уже. Мои ноги скользили и спотыкались, но я, вместе с Ольдатом, старалась не снижать темп.

Снег, в ожидании первой оттепели, становился вязким и влажным, но холода и морозы ещё сорок дней должны были держать свою силу. Ледяной ветер ударил в моё не закрытое платком лицо: в поселении было гораздо теплее.

— Вот он, Ваух, смотри! Темнеется…

Я прищурилась, стоя против солнца. Оно было холодным и почти не грело, но снег ярко отражался от его света, не давая чётко рассмотреть лежащий впереди на сугробе предмет.

Мой отец уже приближался к нему, проваливаясь почти по пояс.

— Сосед, помоги! — сапожник обогнул меня, и мужчины стали вытаскивать человека в странной длиннополой одежде чёрного цвета. Сразу стало ясно, что человек не местный: у нас никто бы не оделся зимой в такую одежду. Пусть она была явно не летней, с длинным рукавом и высокой обувью и перчатками, но сам материал… От мороза такой материал не спасал.

Отец вдруг закинул человека на свою спину, на что я только охнула:

— Папа, твоя спина…

Чёрные длинные волосы чужака свесились с плеча отца. Мужчина, и такие длинные волосы? Зачем? Точно, это был настоящий чужак. В Адании ни один нормальный мужчина не стал бы отращивать себе такие длинные волосы. Насмешки, издевательства, позор — вот что ожидало бы его в нашем мире. Длинные волосы — это была женская красота и гордость. Мужчины могли позволить себе длину волос максимум по плечи.

— Папа, может, позвать на помощь? — опять попыталась я достучаться до своего самоуверенного и очень сильного отца, что он сейчас собирался опять продемонстрировать всей нашей общине.

— Не стоит… Пусть соседушка… лучше расскажет… как всё было… что он увидел… да как тут оказался…

Чужак на его спине только еле слышно застонал, а Ольдат начал сбивчиво:

— Так что тут рассказывать… Как ночью меня ты, Айо, выходила, так не спалось мне… Прогуляться пошёл…

Я хмыкнула: знало всё селение эти прогулки к мельничихе, что жила под горой, внизу, чуть в стороне ото всех, рядом со своей мельницей. Да и Калдия про них знала. Только уходить от отца своих детей не торопилась…

— Ну-у-у… Вижу, на горизонте, под горой, где Врата, что-то синеется… Потом зазеленело. И тут как бахнет! Я сначала испугался, а потом решил посмотреть… когда всё стихло… А он лежит… и стонет… На наших, вроде, не похож!

— А ты запоминай, дочка, запоминай… — отец выразительно посмотрел на меня, и я кивнула ему. Что тут было запоминать? Синий, потом зелёный и звук, похожий на взрыв. Так работали Врата нашей Вершительницы Ады. Уже несколько сотен лет никто не открывал их. Мы, жители Адании, считали, что эти знания утрачены. Ан нет! Погляди ж ты! Кто-то смог с той стороны пробиться к нам! Правда, непонятно, откуда, из какого мира, и как… Сейчас ответов на эти вопросы у меня не было. Одна надежда на то, что чужак очнётся, а я ему в этом помогу, и тогда…

Так, в раздумьях, я не заметила, как добрела вслед за отцом с его ношей до родительского дома. Ольдат так и скрипел сапогами по тропке за мной, что-то рассказывая себе под нос. Я его уже не слушала…

Глава первая. Чужак.

Под причитания матушки папаша доставил безсознательного незнакомца в гостевую комнату… Его широкий лоб уже истекал потом. Смахнув его, он сказал:

— Твоя очередь, Айо. Рамина! Помоги своей дочери! — и вышел из комнаты, незаметно потерев поясницу.

— Неси ножницы портновские и горячую воду! — сказала я матушке, и, пока та суетилась на кухне, я трогала лоб чужака. Он был очень горяч.

Матушка задышала за моей спиной, и я вымыла в принесённой воде руки: мужчине она была пока без надобности.

— Неси винный уксус, будем обтирать, потом — шерстяные носки и панталоны, вязаную рубаху из волчьей шерсти, что ты о прошлом годе связала отцу…

— Да как же… — запречитала матушка, но я строго осадила её: — Отец её всё равно ни разу не надевал… А человеку нужнее она будет… Всё равно помолька сожрёт…

Стянув с больного сапоги и перчатки, я попробовала снять одежду, но поняла по его стонам, что мой первоначальный план со срезанием был верным. Одежда была разрезана, и чужак сверкнул своим смуглым поджарым телом. Белья на нём, почему-то, не было.

Острые черты лица казались иноземными, нездешними. Их оттеняли чёрные круги под глазами и острый, длинный, похожий на вранов, нос.

На висках обнаружились несколько седых прядей, и я поняла, что чужак не так уж молод, как мне показалось в начале. Я взяла чистую тряпку и начала обтирать незнакомца. У него уже начинался бред. Стоило бы сварить ему отвар из черемики, но сбить температуру требовалось немедленно.