На въезде в поселок меня, как это и раньше бывало, остановила охрана. Но это здесь в порядке вещей, а вот дальше началось что-то непонятное. У ворот дома Андреева была припаркована служебная милицейская «Волга» без водителя, а вместо его обычной охраны стояли деревенские парни, которые хоть и пялились на меня с любопытством, но даже не попробовали остановить. Я вышла из машины и огляделась. Картина меня не порадовала. Я помнила ухоженный мини-парк с аккуратными дорожками и подстриженной травой, а сейчас все тут было заплевано шелухой от семечек, повсюду валялись сигаретные окурки и прочий мусор, да и сам дом снаружи выглядел крайне неухожено.

Меня вышел встречать Михаил Петрович Сазонов, начальник службы безопасности Андреева и брат его жены, не знаю уж, как его правильно назвать: сват или шурин, – я в этом не разбираюсь. Вид он имел несколько помятый, да и спиртным попахивало от него неслабо.

– Здравствуйте, Татьяна Александровна. Проходите скорее, мы ждем вас. И очень вас прошу, постарайтесь не обижаться на Семена Ивановича – ситуация действительно крайне сложная. Он ведь даже в больнице не рискнул остаться, сюда вернулся долечиваться!

– Я предпочитаю деловые отношения по схеме «заказчик – исполнитель». И если он будет держаться «в рамочках», наше сотрудничество окажется достаточно плодотворным, – холодно ответила я.

В доме было ничуть не лучше, чем снаружи: грязь, запустение, пыль и вонь – жуткая вонь от дешевых сигарет, перегара, бочковых солений и, главное, грязи – она ведь тоже свой запах имеет. Да это же хлев какой-то, а не дом, еще недавно бывший таким ухоженным и чистеньким! «Господи! Да что же тут произошло?!» – подумала я, недоуменно озираясь. Заметив мою реакцию, Сазонов тихонько, мягким тоном сказал:

– Татьяна Александровна, постарайтесь ничему не удивляться. Приехали братья Семена Ивановича с детьми, а они – люди простые.

В большой комнате на первом этаже, куда меня привел Сазонов, я увидела эту простоту во всей ее неприглядности. На покрытом крошками, пятнами и какими-то лужицами столе из дорогущего натурального дерева вперемешку стояли бутылки, стаканы и тарелки с квашеной капустой, солеными огурцами и помидорами, с крупно нарезанными кусками сала, копченого мяса и хлеба. Андреев был пьян вусмерть! Когда же он успел так набраться? Неужели пока я сюда ехала? Ведь по телефону он со мной относительно трезвым голосом беседовал! Так вот, Андреев с опухшей, давно не бритой рожей полулежал в халате на диване с задранной на подушки ногой – она была в гипсе, как и его левая рука. Четверо похожих на него внешне, в данный момент задрипанных и опустившихся, но некогда явно очень здоровых мужиков сидели вокруг стола. Это и были, как я поняла, его братья из деревни, и, судя по их виду, они пили и пили, не просыхая, еще с середины двадцатого века, по крайней мере. Сейчас они тоже лыка не вязали. Вошедший со мной Сазонов, выглядевший на их фоне свежим, только сорванным с грядки огурчиком, тихо прошел в комнату и плюхнулся в кресло недалеко от украшавшего эту компанию своим присутствием полковника милиции, сидевшего немного в отдалении от деревенских дядечек с каменным лицом. Уму непостижимо, как я не задохнулась: к вони, царившей в холле, добавился еще и стойкий «аромат» давно не мытого тела и грязного белья. Короче говоря – смердело в комнате! Жутко смердело!

«И какого черта я сюда приперлась? – невольно подумала я. – Нет, надо делать ноги, причем немедленно!»

Наверное, это желание так явственно отразилось на моем лице, что даже Андреев в его слабо вменяемом состоянии все понял и, с трудом артикулируя, объяснил:

– С горя пьем, Татьяна Александровна! Вы мою сестру помните?

– Какую сестру? – удивилась я.

– Секретаршей она у меня работала, – объяснил он.

– Мария, кажется? – вспомнила я.

– Она самая, – хмуро подтвердил он, кивнув, от чего центр тяжести его тела сместился, и он чуть не свалился на пол.

– Моя жена, между прочим, – вставил подскочивший к нему Сазонов.

– Так вот, нет больше Мани! Ох и поуродовало ее!.. В закрытом гробу хоронили! Вот ведь беда у нас какая! А на ее месте я, – он шарахнул себя правой рукой в грудь, – должен был оказаться!

Я повернулась к Михаилу Петровичу, собираясь выразить ему свои соболезнования, но не стала – он совсем не выглядел убитым горем мужем. Поняв, что с самим Андреевым беседовать бесполезно – он впал в слезливо-подавленное состояние и таращился на меня бессмысленным взглядом, – я решила обращаться к Сазонову и предложила:

– Давайте перейдем к делу.

– Рассказывай, Юрка! – приказал Андреев милиционеру, на миг протрезвев.

Полковник никак внешне не прореагировал на такое панибратское обращение и представился:

– Юрий Михайлович Ершов, начальник Кировского райотдела. Центральный рынок находится на моей территории, – и он протянул мне свою визитку.

– Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, – в свою очередь представилась я, проходя и садясь рядом с ним, и дала ему свою визитную карточку.

– Вот она-то во всем разберется! – влез Андреев с самым хамским видом и тоном. – А ты, Юрка, – бестолочь! И как ты только до полкаша дорос? – издевательски спросил он.

У Ершова даже бровь не дрогнула, а я смотрела на Семена Ивановича, который продолжал изощряться в остроумии, как он его понимал, и поражалась: как этот человек с двумя высшими образованиями и кандидатской степенью может быть такой скотиной? Правильно говорят, что образованность отнюдь не является синонимом интеллигентности и порядочности. С Андреева, словно с дешевой побрякушки, слез лак, обнажив его истинную натуру зарвавшегося наглеца, упивающегося своей властью, и хамство перло из него, как вонючая пена из кастрюли с прокисшими щами. Неприглядное это было зрелище, отвратительное до тошноты. То, что Ершов никак на это не реагирует, – его дело: может, платит ему Андреев хорошо, вот он и терпит, только лично я не стала бы мириться с подобным отношением ни за какие деньги. Но это – их дело.

– Семен Иванович! Мы теряем время! Мое время! – твердо заявила я, вставая. – Если ваши взаимоотношения с полковником Ершовым в данный момент для вас важнее собственной жизни, можете продолжать, но – в мое отсутствие.

Тут проняло даже пьяных братьев, и они с недоумением уставились на меня, не понимая, как это я осмелилась возразить самому Семену Ивановичу. А вот он сам резко сдал назад.

– Извините… Накипело… – пробормотал он.

«Молодец среди овец, а на молодца и сам овца», – мысленно хмыкнула я.

– Я слушаю вас, Юрий Михайлович, – обратилась я к полковнику.

– Дело было так, – начал он. – В почте, которую разбирала Мария, оказалась бандероль с надписью: «Лично Андрееву С.И.». Как мы поняли, она не удержалась и из любопытства решила посмотреть, что там. Сняла оберточную бумагу и бросила ее в корзину для мусора, поэтому мы знаем, что ни адреса рынка, ни обратного адреса там не было, как и отметок почтового отделения. Потом Мария открыла коробку конфет – она и скрывалась под оберткой, – и…