И мощным рывком оказалась далеко впередисамаритянина. Вскочила на эскалатор, лихорадочно соображая, куда ехать, гдеотовариваться. Она не столь хорошо знала Москву, а ведь надо выбрать какую-тобезошибочную точку, где и платье, и белье можно купить, чтобы и недорого, и нетуретчину абы какую: уж покупать вещь, пусть даже вынужденно, так хорошую. Нуничего, заодно можно прибарахлиться, раз уж к этому принуждает судьба... Лераобладала уникальным свойством характера – она в любом, самом пакостном«подарке» этой самой судьбы умела высмотреть что-то хорошее. Вот и сейчасмысленно билась, как рыба об лед, пытаясь отыскать благо в том, что белоснежноеплатье на самом интересном месте безнадежно испорчено и еще не факт, что егоудастся отстирать. Если бы сразу, если бы немедленно, если бы нашлось мыло сжелчью, которое, как известно, уничтожает любые пятна...

Лера зачастила ногами вниз по эскалатору,потом ворвалась в вагон, а мысль ее металась между мылом с желчью и магазинами,причем Лера была в таком шоке, что ни одного не могла припомнить, кроме ЦУМа,до которого и ехать далеко, и не по ее карману тамошние цены. Вышибло из головыдаже, есть ли магазины в окрестностях издательства. Наверняка они там были, ине один, но разве человек, испытавший такой стресс, способен хоть что-то толкомсообразить?! Сейчас казалось, что «Глобус» крутится-вертится посреди какой-топустыни, ну разве что шаурму там продают, а из одежды – ничего...

Отчего-то вдруг вспомнилось, что до революцииЦУМ назывался «Мюр и Мерилиз». Кто были эти самые Мюр с Мерилизом, Лера знатьне знала, да это ее не больно-то заботило, буржуи какие-нибудь, конечно.Буржуи... буржуи и пролетарии... Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Каквыражаются в Хохляндии, голодранцы з усих краин, в единую купку геть! Нет,по-русски это все же звучит лучше... И вдруг, повинуясь этому знаковомулозунгу, из неведомых бездн памяти выскочило: самый пролетарский район Москвы –Красная Пресня.

Ура! Краснопресненский универмаг! И Лера какраз подъезжает к «Краснопресненской»! Правда, универмаг на какой-то другойстанции... А, вспомнила! Значит, так: надо сейчас выйти из вагона, потомперейти на «Баррикадную», потом проехать одну остановку до «Улицы 1905 года» –и после этого два квартала, не больше, будут отделять ее от перевоплощения внормального человека из перепуганного, загнанного зверька, каким она теперьстала.

Я же говорю: если вы не женщина, вы никогда непоймете этого!

– Вы выходите? – спросила Лера урусоволосого мужчины, который стоял около двери.

Тот обернулся с улыбкой:

– О, да нам оказалось по пути! Вам тожена «Краснопресненскую»?

Несколько мгновений Лера тупо смотрела нанего.

Они что, знакомы? Но среди ее знакомых неттаких вот симпатичных шатенов среднего роста, с острым взглядом карих глаз ибелозубой улыбкой. Нет, определенно, этого человека и его тронутые моднойщетиной щеки она видит впервые в жизни! Наверное, он ее с кем-то перепутал, нуи бог с ним. Выходит на следующей станции – и ладно.

– Вам, вижу, гораздо лучше, –продолжал улыбаться незнакомец. – Ну, конечно, метро кого угодно взбодрит.Хотя я знаю массу людей, которых оно выматывает и высасывает. Но, по мне,повариться в человеческой массе – лучшее средство подзарядки. К тому же здесь,можно сказать, прохладно, не то что в этом уличном пекле, в котором у васобморок сделался!

О чем он там стрекочет, ради всего святого?!Да неужто это тот самый мужик, который прервал ее падение на грязный асфальт увхода в метро «Октябрьская»? Право, мир тесен, как маршрутка номер 34 в часпик... Но как, каким образом этот дяденька оказался около Леры, если онаопередила его, бегом бежала по эскалатору и все такое? Неужто несся следом?Зачем? Тоже спешит? Запал на нее с первого взгляда? До сих пор обуреваем своимнесусветным самаритянством?

Выбрать подходящий вариант ответа Лера неуспела: двери раскрылись, и наваливавшаяся сзади толпа выдавила из вагона и ее,и кареглазого незнакомца. Но тут уж Лера не оплошала и отдалась на волю толпы,немедленно забросившей ее на эскалатор.

Она на всякий случай даже оглядываться нестала, уповая лишь на то, что навязчивый самаритянин затерялся где-то внизу. Недай бог, увидев, как Лера озирается, решит, что она его высматривает, – имигом подбежит к ней. В его способности перемещаться в пространстве сневероятной скоростью она уже успела убедиться!

Эскалатор медленно тянулся вверх. Лераоперлась на черный ползучий поручень, стараясь хоть на миг отключиться отжутких мыслей о том, каков ее вид сзади. Второго портфеля, чтобы прикрыть тылы,нет, да и хороша она была бы, прижимая портфели и к животу, и к попе! Толькослепой не обратил бы на нее внимания, а так, может статься, и проскочит домагазина, не вызвав шока у прохожих. Строго говоря, на нее никто и не смотрит,никто вообще ни на кого не смотрит, глаза людей словно бы обращены внутрь себя,окружающие для них практически не существуют... А не рискнуть ли и неотправиться ли прямиком в издательство? Может, озабоченные москвичи даже и незаметят компромата на белом платьишке Леры?

Москвичи запросто не заметят, а как быть смосквичками? И особенно с одной москвичкой по прозвищу Фрау?..

Нет уж, вперед, на станцию «Улица 1905 года»,а потом и в Краснопресненский универмаг!

Доехать-то до метро «Улица 1905 года» онадоехала...

А вот до универмага не дошла.

«Кто ж тогда нам звонил?» – подумал Вениамин,едва поглядев на человека, к которому приехала «Скорая». Повезло – машина кардиологическойбригады как раз возвращалась с предыдущего вызова и шла практически мимо домачетырнадцать по улице Минина, откуда и последовал вызов. Так что «Скорая» болеечем оправдала свое название, потому что доктор Белинский возник на порогеквартиры (дверь была приоткрыта) буквально через пять минут после звонка.Однако врачебная помощь опоздала клинически: лежащий на диване человек был ужемертв.

Для того чтобы это определить, Вене непонадобилось считать ему пульс, приподнимать веки, щупать бледный лоб или, кпримеру, прикладывать к губам зеркальце, чтобы уловить трепет дыхания.Зеркальца у Вени вовсе не имелось, ну а веки человека были полуприкрыты. Новместо того, чтобы приподнять их, Веня, вздохнув, осторожно надавил на глазалежащему, чтобы они закрылись. Ведь покойнику положено лежать с закрытымиглазами. А человек, обнаруженный в двадцать шестой квартире дома номерчетырнадцать по улице Минина, был покойником.