Взгляд зелёных глаз стал острее, жестче. Прямо мурашки по телу пробежали, когда он на меня глянул. Светлые волосы в модной стрижке, по-деловому убраны назад. На загорелом скуластом лице, в уголках глаз добавились морщинки. Вокруг полных губ, модная сейчас тёмная аккуратная щетина. На нём тонкий джемпер, тёмно-синего цвета. Деликатная ткань не срывает рельефные мышцы на руках, и широкий разлёт плеч. Он подтягивает рукава, открывая запястья, и на правой виднеются массивные часы. Узкие брюки обтягивают стройные бёдра. Он поднимает глаза и обводит всех собравшихся серьёзным взглядом. Да он изменился, он стал ещё красивее, и поэтому моё сердце пустилось вскачь, а щёки обожгло румянцем. Да, теперь я точно могу увольняться, потому что он при первой же возможности избавиться от той что, когда-то изменила ему.

— Добрый день! — произносит он. Голос хриплый, низкий. — Меня зовут Степан Дмитриевич Белый, и я ваш новый генеральный директор.

***

— Степан! — смеюсь я, и смотрю на незнакомца, что подсел, за наш столик, и недолго думая, начал знакомиться, причем, не сводя с меня пламенного взгляда. — Ну, тогда это точно судьба, потому что меня зовут Роза, — продолжаю смеяться, и стрелять глазками. Мне нравиться этот нахал. Он очень хорош собой, у него обаятельная улыбка. Такая озорная, так и тянет улыбаться в ответ.

— Роуз, — тянет он низким голосом, с приятной хрипотцой, и меня цепляет ещё больше. — Я год стажировался я в Англии, и там бы тебя звали бы именно так.

— В Англии? — удивляется Женька, тоже строя глазки красавчику. Он мельком глядит на неё, и опять возвращается ко мне.

А я бесцеремонно тырю, у него из чашки орешки, кладу в рот, и облизываю пальчики. Не знаю чем я его зацепила, но, то, как он смотрит на меня, кружит голову покруче алкоголя.

— В Англии? — повторяю я Женькин вопрос, только спокойней и с улыбкой. — А тебя там как звали?

— Меня там звали Стефан, или Стеф.

— Стеф, — пробую на вкус его имя. — Классно!

Он улыбается и у него на щеках появляются ямочки.

— О нет! — стону я, прикрывая глаза. — Ты решил меня убить своей улыбкой! Признайся это твоё оружие, секретное!

— Не понимаю о чём ты, — говорит он по-английски и продолжает улыбаться.

— Выстрел прямо в сердце, — я прикрываю левую грудь, и он переводит зелёные глаза на неё и облизывает губы. Я ловлю его за подбородок и поднимаю голову на уровень выше.

— Мои глаза выше Стеф, — сверкаю своими.

— Да они у тебя очень красивые, — не теряется Степан, — тёмные, словно горький шоколад!

Надо же в сумерках бара рассмотрел цвет моих глаз.

— Ладно, прощён, — усмехаюсь я.

Мы проболтали весь вечер, и почти всю ночь. Обо всём. Это было так здорово, словно мы уже были знакомы целую вечность. Ему было двадцать восемь, и он действительно стажировался в Англии. Родители прочили ему работу в посольстве, но он бросил всё, поняв, что это не его, и занялся простыми продажами, за пять лет достиг таких высот, что родители, наконец, перестали его упрекать, и успокоились.

Я сразу же подсуетилась, намекнув, что через год заканчиваю, институт, экономический факультет, и мне не помешает стажировка в такой солидной компании, особенно имея в знакомцах, не больше, не меньше регионального директора. Стёпа тут же закатил глаза.

— Я так и знал что ты со мной по расчёту! — фыркнул он.

Я рассмеялась, и чмокнул его в губы.

— Нет что ты милый, я исключительно по любви!

В этот же момент, он уже накрыл мои губы, и мы сладко процеловались, полчаса.

У нас вообще всё было быстро. Мы съехались почти через неделю, тогда же впервые переспали. Подруги крутили пальцем у виска, не удивлюсь, если его друзья делали то же самое, но только нам было всё равно. Мы спешили жить, словно наверстывали то время, когда не были знакомы. Нам было так уютно и хорошо вместе, что мы могли пронежиться в постели все выходные, просто лёжа в объятиях другу друга. Вспоминая те счастливые дни, я всегда улыбаюсь, они даже в памяти окрашены золотистым солнечным светом.

А потом была отвратительная сора. Стёпа очень сильно приревновал меня к своему другу, наговорил гадостей, я выбежала из дома в слезах. Немного перебрала с подружками, когда травила алкоголем обиду на него. Каждый мой шаг тогда был продиктован обидой и злостью, хотелось сделать ему очень больно, и я нашла способ. Вызвонила его, а сама пошла, танцевать с первым, подкатившим ко мне мужиком. И даже не остановила его, когда он потащил меня наверх, в вип-кабинку, мне казалось, что у меня всё под контролем. Только контроль закончился, когда этот мужик уже совсем охамев, начал откровенно меня лапать, задирать юбку. А когда он завалил меня на диванчик, и придавил своим потным телом, появился Стёпа. Мужика, конечно, он оттащил, ещё и морду ему набил, но и меня слушать не стал. Отвёз домой, и уехал, больше не вернулся. Я, конечно, всячески искала с ним встречи, верила, что смогу объяснить, ведь по сути ничего не произошло, но вот прошло шесть лет, а «воз и ныне там», я изменщица, а он не простил.

3

Степан говорил, коротко и чётко по делу. Быстро обрисовал ситуацию, стратегию развития, обещал без нужды никого не сокращать.

Я смотрела на него, наверное, жаднее остальных. Просто за столько лет, впервые его увидеть, и понять, что в тот вечер я потеряла намного больше, чем мужчину. Возможно это мой спутник жизни. Я была глупой двадцати двух летней девчонкой. Он так любил, что я верила, что он простит мне любую глупость. Но тогда видимо я перешла грань.

Я рассматривала его стройную, гибкую фигуру, почти не слушая его. Ловила жесты, и отметила, что на безымянном пальце правой руки нет кольца. Он узнал меня. Да что там, он прекрасно знал что, я здесь.

Шесть лет назад, у меня было ассиметричное розовое каре, и тяга к ярким легенцам и кроссовкам.