— Помогите! — закричала она. — На помощь! Да помогите же кто-нибудь!

Но разбушевавшийся шторм поглощал ее слова. Где-то далеко Анна услышала колокол, а потом различила и голоса. Ее руки дрожали. «Меня выбросит за борт, — пришла к ней горькая уверенность, — я никогда больше не увижу свою семью. Я погибну. Но я не хочу умирать».

Анна открыла рот и снова закричала. И ее с новой силой швырнуло о борт. Через мгновение нос корабля задрался кверху и судно стало взбираться на гребень волны. «Космос», скрипя, переваливался с боку на бок.

— Помогите!

Слова тонули в шуме бури. Ее никто не слышал. Никто. Губы Анны дрожали. Слезы струились из глаз. «Господь милостивый, помоги мне, — молилась она про себя, — я не хочу умирать. Я не хочу умирать…»

Когда корабль вновь рухнул между волнами, Анна не смогла удержаться. Ее ударило о борт, потом пляшущая палуба ушла у нее из-под ног. Когда корабль накренился, Анна покатилась по палубе. Девушка хотела закрыть глаза, но не смогла. Под ней разверзлась бездна Атлантического океана. Сердце колотилось в груди.

Анна снова попыталась закричать, но из ее горла вырвался лишь хрип.

«Теперь я даже не могу привлечь к себе внимание, — подумала она. — Сейчас я погибну».

Но вдруг что-то выросло прямо перед ней. Нет, она не хотела умирать. Анна собралась с силами и закричала во все горло:

— Помогите! На помощь, помогите же кто-нибудь!

— Святые небеса, что это вы надумали?

Анна услышала незнакомый голос и в тот же миг заметила качающийся справа фонарь. Девушка прищурилась и с трудом сглотнула. Во рту был кисло-горький вкус, но тошнота прошла. Анна инстинктивно вытерла ладони.

«Я не мертва. Совершенно очевидно, что я не мертва. Но где я?»

Под пальцами Анна почувствовала тонкое льняное полотно. Значит, она лежала не на своей койке с грубым покрывалом, которое в первый же день напрасно пыталась выстирать в морской воде. С тех пор оно так и не высохло, покрылось солью и все же продолжало дурно пахнуть. Не так сильно, как вначале, но тем не менее… Нет, это покрывало пахло приятно. Одежда Анны прилипла к телу. Девушка была обессилена.

— Ну что? — снова раздался мужской голос.

Анна повернула голову в направлении звука. Ослепленная светом масляной лампы, она все же разглядела большой темный силуэт.

Как она здесь оказалась? Где она?

Анна чувствовала себя неловко и украдкой оглядывалась по сторонам. Очевидно, она лежала в каюте одного из богатых пассажиров.

«Что я тут делаю? Как я сюда попала и почему была так неосмотрительна?» — спрашивала она себя. Вскоре пришел ответ: потому что на средней палубе стояла чудовищная вонь, как в аду. Девушка попыталась получше рассмотреть мужчину, но свет лампы по-прежнему слепил ей глаза.

«Мне нужно встать, — внезапно осенило Анну, — нужно уйти отсюда, вежливо поблагодарить и спуститься вниз. Попробую приподняться и поставить ноги на пол, а потом встану». Но у девушки тут же закружилась голова.

— Не спешите, не спешите, — послышался голос незнакомца. — Вы потеряли сознание. Вам следует поберечь себя.

«Что за глупости, — звучал в голове у Анны голос, — мне никогда не приходилось себя беречь». Собравшись с силами, девушка приподнялась и ухватилась за край койки. Мужчина произносил слова обдуманно, прямо как госпожа Бетге и члены ее семьи.

— Я наверняка не отношусь к числу тех дам, с которыми вы привыкли общаться, — произнесла Анна.

— Вот как, вы не из их числа? — Мужчину все это явно забавляло.

Анна хотела что-то возразить, но сдержалась, потому что все вокруг внезапно завертелось. Корабль стало сильнее болтать из стороны в сторону. Девушка закусила нижнюю губу.

— Пожалуйста, присядьте. — Незнакомец наконец вышел на свет и протянул ей руку. Когда он приблизился к Анне, она заметила, что это молодой брюнет, худой и высокий. — Присядьте, — повторил он. — Прошу вас.

Он усадил Анну на мягкий стульчик. Мужчина взял со стола чайник и в следующий же миг протянул ей изящную фарфоровую чашку. Девушка уставилась на золотистую жидкость.

— Это чай, — заметив ее смущение, произнес незнакомец и сел на край кровати. Анна не отрываясь глядела на него. Мужчина улыбнулся. На нем была дорогая одежда, впрочем, носил он ее довольно небрежно, словно совершенно не ценил. Слегка вьющиеся волосы были разделены пробором, одна непослушная прядь спадала на лоб.

— Но… — Анна набрала в легкие побольше воздуха. — Я знаю вас, — выпалила она. — Я вас знаю!

Молодой человек на мгновение смутился.

— Правда? — переспросил он.

Бремерхафен, несколькими неделями ранее

Анна сразу же обратила внимание на темноволосого молодого человека. Он стоял спиной к берегу и смотрел в открытое море, в то время как прочие пассажиры глядели в сторону порта, на родной берег и любимых, которые, прощаясь, махали им руками. Плечом к плечу у борта стояли все: бедные и богатые, — а он застыл в стороне.

В тот момент Анна подумала: у этого парня нет никого, кому бы он мог махнуть рукой на прощанье. Этим он ей и запомнился.

За два дня до отплытия она приехала в Бремерхафен на поезде из Бремена. Здесь Анна впервые поднялась на борт корабля, на котором ей предстояло провести несколько недель. Она радовалась и боялась одновременно. Пришлось ждать отлива, и она использовала это время для того, чтобы еще раз проверить припасы и устроиться как можно лучше.

Прежде чем присоединиться к отъезжающим, девушка раздобыла матрац, набитый сухими морскими водорослями, и жестяную посуду. Одинокая арфистка прибилась к толпе и пыталась потанцевать с храбрыми путешественниками, в то время как многие путешественники пали духом и сидели в стороне на своих пожитках, тихие и бледные.

Взгляд Анны застыл. Она очень долго мечтала об отъезде, и теперь у нее в душе смешались грусть и надежда. Но что она оставляла на берегу? Никого и ничего. Она тоже могла бы смело отвернуться от него и больше не оглядываться. Ни подруг, ни родственников на причале — некому было махать ей рукой. Никто не взмахнул платком, прощаясь с ней.

Ее семья уехала еще несколько месяцев назад, в декабре 1862-го. Тогда хватило денег на шесть пассажирских мест и на провиант. Все это Генрих Бруннер, отец Анны, купил у агентов эмиграционной службы. Спустя несколько недель он с женой Элизабет, шестнадцатилетней дочерью Ленхен, старшими сыновьями Эдуардом и Густавом, а также с мужем Анны Калебом Вайнбреннером отправились к побережью — в Бремерхафен. Об этом портовом городе они слышали много хорошего.

Прежде чем отправиться в Бремерхафен, Анна со всеми попрощалась. В Бингене она оставила Гуштль, лучшую подругу. У Гуштль были толстые светлые косы и особенный смех, доносившийся откуда-то из глубины.