Хотя никто не проявил к ней ни малейшего интереса, она знала, что не осталась незамеченной, во-первых, потому что ее всегда замечали — такой уж она была особой, а во-вторых, в таких маленьких городишках даже самые скромные приезжие обращают на себя внимание. Она принялась рассматривать тех, кого по виду определила как англичан. Таковых оказалось несколько, правда, все были старше ее — лет сорока — пятидесяти. Они совсем не походили на тех, что встречались на побережье. Там обычно обитал или нордический тип в твидовых пиджаках, или увешанные золотом кокни, или жирные свиньи, только и норовящие снять штаны, которых выворачивало прямо на улицах и которые называли испанцев «паками». Здесь, как и на побережье, можно было различить такое количество разнообразных говоров, которые услышать на родине было практически невозможно: найтсбриджский церковный переплетался со смачным бирмингемским, западноамериканским и устаревшим классическим, однако разница заключалась в том, что когда эти люди заказывали выпивку или обращались к местной публике, которой тоже было достаточно, они, как ни странно, переходили на испанский. Причем демонстрировали виртуозное владение этим языком. Она не могла припомнить ни одного британца на побережье, который говорил бы на испанском, — в этом не было необходимости. — Там ее соотечественники жили как в коконе — английские радиостанции, английские газеты, английские бары; здесь дело обстояло иначе — им приходилось приспосабливаться.

Один из обладателей устаревшего классического, он же — душа буйной компании, подошел к Сью и сел напротив.

— Чья же это такая маленькая девочка?

Сью улыбнулась:

— Я просто проездом.

— И куда же ты направляешься, милая? Отсюда некуда ехать.

Он протянул руку:

— Лоуренс Ли.

— Сью, — сказала она и пожала ему руку.

— Выпьешь еще?

— Да, почему бы и нет.

Он что-то крикнул бармену, и тот поспешно принес еще выпивку и закуску.

— Ну и что, Проезжая Сью, где же ты собираешься остановиться на ночь? В нашем городишке нет гостиниц.

— Ну, обычно всегда кто-нибудь сдает комнату…

— В силу немыслимого стечения обстоятельств это я.

— Сколько?

— Ну-у… двадцать тысяч песет в неделю.

— Восемнадцать тысяч двести шестьдесят пять.

Эта странная цифра, как и предполагалось, сразила его наповал. Когда Сью торговалась, она всегда пользовалась этим приемом.

— Ну ладно… восемнадцать тысяч и все остальное, что ты сказала.

Он кивнул в сторону своей компании:

— Пойдем, я тебя со всеми познакомлю.

Лоуренс подвел ее к своим шумным приятелям и представил всем по очереди, по-прежнему называя Проезжей Сью.

В основном все оказались англичанами, не считая пары бельгийцев, голландки и еврофила-сингапурца, которых тоже можно было считать английскими иностранцами. Они пробыли в баре до часа ночи, после чего Лоуренс повел ее к своему дому, даже не предложив взять ее рюкзак. В темноте трудно было определить размер его жилища, и единственное, что ей удалось разглядеть, это маленькую дверцу в огромных, обитых гвоздями арабских воротах, которая была единственным отверстием в бесконечно длинной белой стене.

Переступив порог, она оказалась в потайном внутреннем дворике, который служил лишь предвестником бесконечного количества укромных мест, с которыми ей предстояло познакомиться этим летом. Она остановилась, изумленно глядя на огромные звезды, освещавшие сад, высокие пальмы, заслонявшие звездное сияние, и апельсиновые и лимонные деревья, усеянные плодами не менее обильно, чем небо звездами. Лоуренс наблюдал за ней, явно получая удовольствие от ее удивления.

— Ну что, нравится?

— Фантастика.

— Приятно слышать, потому что мне это обошлось в целое состояние — меня выжали как тряпку. Я как бы на пенсии, но, по-моему, я еще никогда столько не вкалывал… Пойдем, я покажу тебе остальное. Полный улет.

Он провел ее в дом и включил свет. Внутри он выглядел как картинка, но только не из дешевых глянцевых журналов и не из фотоальбомов с актерскими жилищами в Хенли или апартаментами гонщиков «Формулы-1» в Монако, а из толстых изданий, посвященных исключительно строительству домов, в которых рассказывалось о том, как можно жить, если у вас есть деньги, художественный вкус и тысяча лет в запасе.

Нигде не задерживаясь, Лоуренс быстро провел ее по дому.

— Гостиная, можешь ею пользоваться; кухня — тоже в твоем распоряжении, только убирай после себя; мой кабинет — сюда не суйся; моя спальня — тоже не заходи без приглашения; твоя спальня — то же относится и ко мне…

На следующее утро она проснулась в десять и услышала, как на кухне возится Лоуренс. Солнце уже раскалило камни патио, и он накрыл длинный стол под белым навесом.

— Здесь можно найти какую-нибудь работу? — спросила она.

— Уборка в домах, которые сдаются туристам. Может, что-нибудь есть в баре, но все по испанским расценкам…

— Ну ладно, тогда я попробую разузнать.

Сью заметила, что стены гостиной увешаны множеством рисунков, на которых были изображены мужчины и женщины в разных костюмах — рыцари, молочницы, викторианские сестры милосердия, английские летчики, — и все они были подписаны инициалами «Л. Л.».

— Эти ваши изображения исторических персонажей — они вам являлись в видениях? — поинтересовалась она.

— А?

— Вы же Рыба, а Рыбы всегда во сне путешествуют в прошлое и получают там всякие тайные сведения. Я подумала, может, вы рисовали это, возвращаясь из таких путешествий.

— Да? Возможно, но боюсь, что на самом деле все эти костюмы выдуманы мною. Перед тем как выйти на пенсию, я работал художником по костюмам в кино и на телевидении.

— Кем?

— Художником по костюмам, дизайнером. Ну, понимаешь, одежду, которую носят актеры в фильмах и телепостановках, кто-то должен придумать. А потом ее шьют в соответствии с эскизами, моими эскизами. Обычно делают несколько экземпляров одного и того же костюма, чтобы можно было заменить, если какой-нибудь пострадает в результате несчастного случая, или обветшает, или когда нужен дублер…

— Это правда? — оборвала его Сью.

— Что?

— То, что вы говорите.

— Конечно, я занимался этим сорок лет.

— Ну, если вы так утверждаете… — промолвила она, и они закрыли эту тему, перейдя к другим.

Однако относительно рисунков она осталась при своем мнении. «Ну надо же! — думала она. — Как он себя назвал? Дизажио? Да, кажется, так. Может, он просто стесняется того, что его посещают видения, и скрывает это? Наверно, так оно и есть, с Рыбами такое бывает, когда у них Венера в асценденте».