– Глупая башка, – проворчала я, обращаясь к корове. – Тебе очень повезло, что ты нравишься одному из нас.

Колокольчик издала долгое, протяжное «му-у-у» и скосила на меня один глаз. Я чуть расслабила руки, решив, что животное начинает успокаиваться.

И крупно просчиталась.

Как только моя хватка ослабла, Колокольчик снова мотнула головой. Мои пальцы соскользнули к кончику рога.

– Пап, я не могу ее удержать!

Я понимала, что сейчас он не может проворно увернуться от коровы, поэтому отчаянно цеплялась за рог, скребя по нему ногтями. Все мое тело дрожало от напряжения.

– Быстрее! – прорычала я.

Отец, пригнувшись, сделал пару шагов от коровы – этого оказалось достаточно, чтобы она не смогла его достать. Стоило мне выпустить рог из рук, как Колокольчик задергала головой. Ее рога прорезали воздух там, где всего несколько секунд назад находился отец.

Я отступила назад, согнулась пополам и, тяжело дыша, уперлась руками в колени. Практически все тело – от плеч до икр – сотрясала дрожь. Завтра утром у меня точно будут болеть мышцы.

Зачем вообще нужен спортзал, когда тебе постоянно приходится укрощать коров?

– Отличная работа, Уайлд. Я успел наложить последний шов. Пусть несколько дней она побудет вместе с теленком отдельно от остальных коров, а потом вернешь их в стадо, – бросил через плечо отец, в его голосе сквозила боль. Эти указания он раздавал, пока медленно ковылял в сторону дома.

И я прекрасно понимала, почему он говорил на ходу. Боялся, что может больше не сдвинуться с места. В последний раз мне даже пришлось тащить его в дом на себе – что может быть унизительнее? Какому отцу захочется, чтобы его дочь-подросток возилась с ним? Уж точно не техасцу – упрямцу и мужлану до мозга костей.

– Поняла. – Я выпрямилась, вытянула руки над головой. В позвоночнике раздался протяжный хруст, по спине пробежала дрожь. Я потрепала Колокольчик по голове и почесала за ухом. – Ну и негодяйка ты, я тебе скажу. Он же просто хотел помочь.

Корова промычала в ответ и лизнула мои джинсы, словно огромная собака. Теперь, когда ее больше не удерживали, она заботливо старалась не задевать меня рогами.

– Бессовестная негодяйка, – снова проворчала я. Затем, прежде чем выпустить корову из стойла, убедилась, что отец покинул крохотный загон. Она обязательно напала бы на него, несмотря на то, что он уже ничем ей не угрожал. В нашей округе папа слыл ветеринаром, а она страшно не любила врачей.

Я проследила, чтобы он вышел из главных ворот, а после заперла их за ним. Отец никогда не говорил, что за болезнь мучила его, просто называл свое состояние «недомоганием», как будто это все объясняло. По правде говоря, так оно и было. Во всяком случае, для моей матери, когда та еще была жива. И только детям ничего не пытались объяснить: стоило нам об этом спросить, как нас наказывали или же папа молча пожимал плечами, разворачивался и уходил. Мы и предположить не могли, что он сумеет пережить маму. Но жизнь любит время от времени бить тебя под дых. И нашей семье доставалось чаще всех.

Покусывая губы, я разглядывала раскинувшуюся передо мной ферму. Папин оптимизм нисколько не менял ситуацию: наши счета росли, в то время как доходы постепенно падали – здесь могли помочь только деньги. Может, мне и вправду стоит сыграть в лотерею. Хуже не будет, к тому же несколько потраченных долларов за неделю нас не спасут.

Вздохнув, я отперла самодельное стойло и выпустила Колокольчик в небольшой загон.

– Ну вот и все, негодяйка, – пробормотала я, похлопав ее по бедру, когда она проходила мимо.

Корова тихим мычанием подозвала своего шестимесячного теленка, который все это время прятался в углу загона. Он подбежал к матери и принялся тереться об нее головой, пока та старательно вылизывала его.

Отсоединив две доски от общей конструкции стойла, я водрузила их себе на плечо и осторожно понесла к стене, где сложила вместе с остальными.

– Что за бездарно растрачиваемая жизнь, – раздался незнакомый голос.

Я вздрогнула и медленно развернулась. Передо мной, прислонившись к ограждению, стоял крепкий мужчина в очках-авиаторах, с короткой стрижкой ежиком. Странно, шуршания шин по гравию я не слышала.

Только посмотрев ему за спину и обведя взглядом окрестности, я поняла почему: он прибыл не на машине. Во всяком случае, ни одной не было видно поблизости.

Я нахмурилась. Незнакомцы редко заглядывали в эти края, и еще реже – пешком. Особенно удивительно, если в руках они при этом не сжимали Священное Писание.

В попытке потянуть время я направилась за еще одной доской, незаметно разглядывая его. Мужчина был ростом около шести футов, на несколько дюймов ниже меня; в его стройной фигуре и уверенной осанке безошибочно угадывалась сила. Он напоминал мне одну из пум, которые время от времени забредали на ферму. Даже когда они неподвижно замирали, в них ощущалось напряжение – в мгновение ока они могли броситься на тебя. Его квадратное лицо, с гладко выбритой челюстью, обрамляли бакенбарды.

Одежда на нем была темная и невзрачная, только на правом плече красовалась нашивка – символ из перекрещивающихся под разными углами красных линий. Издалека было трудно рассмотреть ее, тем не менее в моей памяти всплыло воспоминание. Точно такая же нашивка была на одной из маминых старых курток.

Паутина Судьбы[3].

– Девочка, – произнес мужчина, явно теряя терпение.

– Сэр, мне восемнадцать, – поправила я его, перед тем как бросить на пол доску. Грохот позволил мне молча развернуться к нему. – Так что обращайтесь ко мне девушка. Или можете звать меня «дамой», если хотите оказаться с разбитой губой.

Мужчина злобно уставился на меня, под его тяжелым взглядом я чуть не попятилась назад. По моей спине пробежал холодок, инстинкты завопили: «Опасность!»

– Одним словом, уклонистка, – заключил незнакомец. Компромисс, к которому мы пришли, меня не слишком устраивал, но он даже не дал мне возможности возразить. – Где мальчишка?

– Неужели вам в школе не преподавали этику? – Внешне спокойная, я медленно отошла на пару шагов и облокотилась о забор. Исходящая от мужчины мощная энергия даже на расстоянии не позволяла мне расслабиться. Она выдавала в нем хищника. Стоило только показать ему страх, как я превратилась бы для него в добычу. Пусть о людях я знала немного, но в животных разбиралась отлично: он был не из тех, к кому можно повернуться спиной и надеяться спокойно уйти.

– Мальчишка был призван, – продолжил мужчина. – Я должен с ним поговорить.

– Это невозможно. Он еще не вернулся из школы. – Я сверилась