Выходец со Среднего Запада, невероятно тощий, настоящий иезуит во всем, что касалось работы, Гербер был одним из самых требовательных разведчиков, которых ЦРУ когда-либо направляло на борьбу против своего главного противника — КГБ. На протяжении последнего года Гербер возглавлял в ЦРУ Советский/ Восточноевропейский отдел[3], и он добился результатов. Его неослабное внимание к деталям шпионского ремесла и нетерпимость к тем, кто не удовлетворял его требованиям, стали легендарными. Некоторые сотрудники считали его доносчиком, который «закладывал» своих подчиненных, но большинство уважало его за целеустремленность, преданность работе и, в старомодном понимании, своему долгу. Гербер был сложным человеком, вызывавшим противоречивые эмоции у тех, кто с ним работал. Ветераны советского отдела изучали его с таким же вниманием, с каким они изучали кремлевских лидеров. А как они должны были относиться к человеку, главным хобби которого было исследование проблем охраны поголовья диких волков, их кормления, ухода и т. п.?

В действительности Гербер был высокодуховным человеком, ревностным католиком, глубоко осознававшим свой моральный долг перед теми агентами из числа советских граждан, с которыми он и его сотрудники работали. Посещая церковь, он зажигал свечу по каждому из его агентов, выявленному и арестованному КГБ. Три года назад он возвратился из Москвы, где занимал пост резидента ЦРУ, и лучше, чем кто-либо другой в штаб-квартире ЦРУ, понимал опасности, связанные с проведением оперативной работы в странах советского блока. Он считал, что американские разведчики просто обязаны работать на высочайшем уровне, и если он повышал голос на тех, кто не отвечал этому стандарту, то это надо было воспринимать как должное. В шифропереписке между Москвой и Лэнгли часто велись ожесточенные споры между Гербером и резидентом Мюратом Натырбовым [4] относительно мельчайших деталей операций. В советском отделе поговаривали, что в Москве Натырбов не на своем месте, и было очевидно, что Гербер просто не верил в его способность сделать что-то как следует. Он, похоже, считал, что должен лично руководить операциями в Москве, и прорабатывал их столь тщательно, что некоторым казалось, что он никогда из Москвы и не уезжал.

Однако жесткая пунктуальность, которая так необходима разведчику для успешной работы, уживалась в нем с доверчивостью и даже некоторым фатализмом. И вот, утвердив план ночной операции в Москве, он спокойно закрыл дверь своего кабинета на пятом этаже административного комплекса в Лэнгли и мысленно обратился к другим заботам.

В Вашингтоне была поздняя весна. День уже шел к концу, когда Гербер отправился домой. Он снимал квартиру в элегантном старом доме, расположенном в районе Калорама. В тот вечер он собирался после легкого ужина принять участие в тренировочных занятиях.

В тот самый момент, когда один из его работников будет двигаться по улицам Москвы к месту встречи с самым ценным агентом ЦРУ, Гербер будет наблюдать за практическими занятиями молодых стажеров ЦРУ, проводящих учебные операции на улицах Вашингтона. Лучше уделить больше внимания оперативной подготовке молодых работников, думал он, чем тратить время на шлифовку деталей операций, которые он уже не может контролировать. Гербер приказал себе успокоиться и заняться текущими делами.

Это были не совсем обычные практические занятия. Как и курс обучения в знаменитой военно-морской школе летчиков-истребителей «Топ ган», курс ЦРУ по «внутренним операциям» был самой сложной программой из тех, что были разработаны ЦРУ. Ее проходили только специально отобранные, «элитные», оперативные работники, готовившиеся для работы в Москве, Варшаве, Праге и других столицах советской империи. Считалось, что в этих загранточках их ожидала самая трудная работа из всего, чем занималось ЦРУ. Большая физическая и психологическая нагрузка, связанная с постоянной слежкой, угрозой провала и ареста, — все это означало, что «внутренняя работа» была уделом молодых разведчиков.

После долгих поисков тактики противодействия плотной слежке московского КГБ Управление решило направлять в Москву некоторое количество молодых работников, «не засвеченных» во время предыдущих командировок. Поскольку делалась ставка на «необстрелянных» новичков, предъявлялись повышенные требования к их профессиональной подготовке в рамках курса «внутренних операций», или ВО. Необходимо было создать молодым сотрудникам условия, максимально приближенные к реальности. И при этом учитывать, что большинство из них никогда не встречались с враждебным противодействием, не говоря уже о профессиональных охотниках за шпионами из Второго и Седьмого главных управлений КГБ.

Руководителем программы ВО был имевший большой опыт работы по советским объектам, «крутой» бывший морской пехотинец Джек Платт. Его шестинедельный курс предусматривал игру по «московским правилам». Молодые разведчики должны были в условиях Вашингтона передавать сообщения «агентам» и получать от них документы, находясь под наблюдением, которое вели за ними бригады работников ФБР, выступавшие в роли вражеской контрразведки. Агенты ФБР действовали жестко, потому что это помогало им самим готовиться к слежке за настоящими советскими шпионами. И все же наиболее хорошо подготовленные работники ЦРУ могли «переиграть» ФБР, часто за счет применения современной электронной техники, такой как быстродействующие радиопередатчики, позволявшие им передавать сообщения без вступления с агентом в личный контакт.

Но у ФБР тоже были наготове сюрпризы. Порой стажеры, иногда вместе с женами, выходили на операцию, представлявшуюся им рутинной, но попадали в засаду. Жесткий арест, который проводили работники ФБР под предлогом подозрения в торговле наркотиками, выглядел очень правдоподобно и, на первый взгляд, не имел ничего общего с курсом «внутренних операций». После нескольких часов допросов только самые волевые стажеры ЦРУ могли скрыть свою связь с Управлением. Другие чаще всего пытались выкрутиться с помощью ссылок на то, что тут произошла какая-то страшная ошибка. «Послушайте, я стоял на том пустынном перекрестке с женщиной, которая, кстати, является моей женой, не потому, что я занимаюсь торговлей наркотиками — это было частью практических занятий ЦРУ».

В тот вечер Гербер пригласил на ужин Джима Олсона, с которым когда-то работал в Москве. После трапезы оба собирались поехать на практические занятия с молодыми работниками. Олсон, руководивший «внутренними операциями» по Советскому Союзу, приобрел в Москве очень хороший опыт и теперь был одним из самых доверенных помощников Гербера. Однако когда Олсон пришел на квартиру к Герберу, он принес ошеломляющую новость: в Москве арестован Пол Стомбау[5].