Оказавшись на своем рабочем месте, Зои сняла со спинки стула кардиган, наклонилась, чтобы поднять с пола сумку, и обшарила глазами стол – проверить, что ничего не забыла.

Затем они с Олив прошли за офицерами, и Олив помогла Зои сесть в полицейскую машину. Улица казалась странно притихшей. В глубине души Зои знала, что ей следует известить близких о том, что произошло, и, пока автомобиль медленно катил в сторону больницы, набрала знакомый номер. Джейн первая в списке. Ее лучшая подруга.

– Эй! – Джейн ответила после первого гудка. Ее голос, беспечный и жизнерадостный, звучал настолько неуместно, что Зои судорожно вздохнула. – Зо, что случилось?

– Эд… – прохрипела Зои, давясь словами. – Это Эд. Он… Произошел несчастный случай, и… – Она не смогла закончить. Она больше не могла вымолвить ни слова. Впрочем, ей и не нужно было.

– Твою мать, Зо! Ты где? Я еду.

– «Роял фри». – Голос Зои походил на шелест.

– Все, я уже в пути.

Зои закончила разговор как раз в тот момент, когда они подъехали к больнице. Все, звонить кому-то еще больше нет времени. Солнце спряталось за коричневым кирпичным зданием, его силуэт кажется каким-то странно готическим, особенно на фоне ярко-голубого неба. Зои вылезла из автомобиля. Ноги подкашивались, она оступилась, и женщина-офицер – жаль, что Зои не запомнила ее имени, – подхватила ее под руку. Женщины вместе направились к дверям, и, когда они закрылись за Зои, ей показалось, будто она попала в ад.

Ее подвели к ряду стульев в маленькой комнатке, затерянной в недрах больницы. Зои смотрела невидящими глазами на развешенные на стене постеры с предложением помощи при тяжелых утратах и депрессии, читала слова, но не понимала их сути. Попытки выбросить все мысли из головы обессилили ее. Затем, услышав знакомый голос, она подняла глаза – перед ней была Джейн. Джейн стремительно пересекла комнату, и вот они уже крепко обнимают друг друга, а Зои рыдает: судорожно дергаясь и отчаянно всхлипывая так, что кажется, вот-вот разорвется сердце.

– Он… Он умер, – давясь соплями и слезами, сказала она.

– Ох, Зои, Зои, Зои. – Джейн твердой рукой поглаживала любимую подругу по спине.

Они стояли обнявшись, пока рыдания Зои не стихли, а потом сели, не разнимая рук.

– Я так ужасно обошлась с ним сегодня утром, – отдышавшись, сказала Зои. – Ему было противно на меня смотреть. Джейн, он меня ненавидел.

– Зои, Эд не мог тебя ненавидеть. Ведь он тебя обожал и знал, что ты его любишь. Я тебя умоляю, выброси подобные мысли из головы.

– Но я на него злилась, а он не сделал ничего плохого. Я даже не попрощалась с ним, и вот теперь его не стало, а я уже не смогу сказать ему, как сильно его люблю. Слишком поздно. И что, черт возьми, мне теперь делать?!

Но Джейн не успела ответить, так как пришел доктор и их провели туда, где лежал Эд, – идентифицировать тело. Зои, точно во сне, слушала, как врач объяснял, что Эда сбил автобус, что у него не было ни единого шанса, что он умер еще по дороге в больницу. Слова «обширная травма мозга» и «мы ничего не могли сделать» не задерживаются у Зои в голове, ведь ей была непереносима сама мысль о том, что Эд страдал и мучился от боли. Все, о чем она могла думать, – это почему?! Почему она позволила ему уйти из дому, не успев сказать, что любит его? Если бы она задержала его хотя бы на пару минут в своих объятиях, он был бы сейчас жив и они могли бы все уладить; теперь она не сомневалась, что могли. Если бы она подвезла его на работу, чтобы ему не пришлось крутить педали, – ведь она ненавидела, когда он ездил на велосипеде, она всегда боялась, что его собьют и покалечат…

Но сейчас уже слишком поздно. Эд умер.

Господи, Эд умер!

Оцепеневшую, ее подвели к месту, где лежал Эд. Несмотря на ранения – его отмыли по мере возможности, однако на лице и на груди виднелись следы крови, – перед ней, без сомнения, был Эд, и ее захлестнуло непреодолимое желание прикоснуться к нему, обнять его, сказать, что все будет хорошо. Но она знала, что это невозможно. Поэтому она просто повернулась и пошла прочь, Джейн бережно поддерживала ее за плечи.

Следующие несколько часов прошли будто в тумане. Она до сих пор помнит, как какие-то люди приносили ей чай, обнимали ее, чтобы успокоить, помнила тарахтение каталок за дверью комнаты для родственников, где она сидит. Затем приехала Сьюзан, мама Эда, и женщины крепко обнялись; их объединила скорбь, грозившая поглотить обеих.

И вот они снова рядом. Прошло всего десять дней, и это так больно, что Зои кажется, что она сейчас задохнется.

У нее из груди вырывается судорожный всхлип, и она поспешно прикрывает рот рукой, пытаясь собраться. Мать еще крепче сжимает ее ладонь.

Начинается церемония.

Зои сидит с сухими глазами, а священник тем временем говорит хорошие, добрые слова о ее муже.

Потом очередь Зои. Она не уверена, что способна выдержать эту крестную муку, но она обещала Сьюзан, и когда поднимается на кафедру с исчерканной каракулями бумажкой в руках и смотрит на лица людей, которые любили Эда и которые любят ее, то понимает, что просто обязана хоть что-то сказать. Зои делает шаг к микрофону:

– Я здесь набросала несколько слов, которые собиралась произнести, но сейчас сомневаюсь, что они самые правильные. – Ее голос на секунду прерывается, и Сандра вскакивает с места успокоить дочь, но Зои едва заметно качает головой и делает глубокий, судорожный вдох. – Последние пятнадцать лет Эд был моей вселенной, центром мироздания, и, если честно, жить в мире, где нет Эда, – для меня все равно что бесконечно брести по бескрайней пустыне. Полжизни осталось позади, и вот теперь его нет рядом. Все говорят, время лечит, но я не уверена, что хочу этого. Не хочу, чтобы воспоминания о нем, о нашей жизни вдвоем, развеялись без следа. Нет, я буду вечно хранить их в своем сердце, они помогут мне пережить черную полосу, которая, знаю, ждет меня впереди. – Зои делает паузу и смотрит на побелевшие костяшки лежащих на кафедре пальцев рук. – И я буду вечно сожалеть о словах, что сгоряча обронила, и о тех, что не успела сказать. Сожалеть о том, что нельзя повернуть время вспять. Ведь тогда я не совершила бы того, что сделала в день его смерти, и не повторила бы прежних ошибок. Но это невозможно, а потому я постараюсь сохранить память о счастливых днях и забыть о плохих… – Зои на секунду замолкает, поднимает глаза и ловит взгляд Джейн – лицо подруги побледнело и осунулось, превратив ее в потускневшую версию прежней Джейн, – а затем продолжает: – Я надеюсь, что вы все сможете сделать то же самое. Вспоминать Эда с любовью. Я рада, что вы смогли прийти. Боюсь, без вас мне было бы не справиться. Спасибо вам… – И тут ее голос прерывается, по щекам текут слезы, и она торопится вернуться на место, в теплые материнские объятия.

Священник продолжает говорить, но Зои уже не воспринимает слов. И вот церемония закончена, гроб задергивают шторкой, звучит любимая песня Эда «Under My Thumb» группы «Роллинг стоунз».

– Нет! – кричит Зои.