– Вот ведь… Ну надо же…

– Ты что, расстроилась, что ли?

Янка вздохнула, порылась в шкафу, вытащила книжку. С Белоснежкой и семью гномами на обложке. Потыкала пальцем.

– Вот. Гномы. Я всю жизнь думала, что люди большие, а гномы маленькие. Теперь, выходит, мы сами маленькие. Как гномы.

Профессор заворожённо рассматривал обложку и Янку не слушал.

– Эй, идите все сюда! – помахал он рукой. – Вы это видели? Нет, вы это видели?

Остальные гномы, этого, конечно, не видели.

– Это что, Профессор? – Толстый наклонился над книжкой.

– Это мы.

– В каком смысле, мы? – не понял Толстый.

– В таком смысле, что они, – Профессор показал на Янку, – так себе нас представляют.

– Чего? Мы – пузатые, маленькие, с бородами и в дурацких шляпах? Вы что тут, с ума посходили? Белка, ты это видела? Ой, мама…

Толстый, глядя на Белочку, выронил книжку.

Белочка сразу сообразила, для чего нужна детская косметика. Для украшения лица. А чем больше украсишь, тем, понятно, красивее. Помада покрывала губы, щёки и нос. Помада гигиеническая, неяркая, этот её недостаток Белочка исправила блеском. Места, оставшиеся свободными, пригодились теням для век. То есть, теперь уже для лба и ушей. А зачем нужны тени пяти цветов, если не использовать их сразу? Поверх всего этого великолепия Белочка налепила звёздочек, стразиков и прочих приклеивающихся штучек.

– А-а-а!

Это закричал Малыш. Он взял из корзины с игрушками мышонка, плюшевого, и жамкал его до тех пор, пока мышонок не запел человеческим голосом:

– Маленькая мышка прогуляться вышла и, рискнув своим хвостом, познакомилась с котом.

– А-а-а!

Малыш отшвырнул мышонка. В фейской квартире и гномам и Янке пришлось повоевать с игрушками, оживавшими по ночам. Тамошние игрушки были выше них ростом, и могли заиграть пойманного гнома или фея до смерти.

– Кот его зауважал и на ужин есть не стал, – допел мышонок со шкафа.

– Мама!

Пятившийся от Белочки Толстый сел на пульт от телевизора, и тот включился. Злая синемордая волшебница в чёрной шляпе что-то орала во весь экран.

– А-а-а-а-а! – гномы, все вместе, легко перекричали волшебницу.

– Бежим!

Спасаясь от телевизора, они бросились в прихожую.

В двери повернулся ключ. Мама вернулась с рынка.

* * *

– Яна! Что у тебя телевизор так громко орёт? Ты в порядке? Что-то случилось?

Мама смотрела на Янку, застывшую посередине своей комнаты.

– Да что с тобой? Дочь?

Янка стояла с красным лицом, дикими глазами и разинутым от ужаса ртом. Она лихорадочно соображала, как объяснить происходящее. Что ей сказать про этих четверых, застрявших в дверном проёме? Знакомься, мама, это гномы? А я, кстати, фея, если ты не знала. Мама вызовет «скорою» и отправит всех в дурдом. И будет права.

– Ты не заболела?

Мама с тревогой смотрела на Янку. Смотрела поверх гномов. Шагнула из коридора в детскую, втолкнув гномов внутрь. Приложила ладонь ко лбу дочери, заглянула ей в глаза.

– Всё нормально?

– Н-н-н-нормально, – выдавила из себя Янка, – а вот это…

С трудом подняв руку, Янка показала на гномов. Белочка зажала себе рот руками.

– Вот это… – она так ничего и не придумала.

– Что вот это? – обернулась мама. – Ты о чём?

– Ну… ну они вот… гн… – начала говорить Янка.

– Да что случилась?

Мама прошла к телевизору. Между гномов. Положила руки на плечи Толстого и Профессора и отодвинула их в стороны. Те шагнули как неживые, задрав головы и ловя мамин взгляд. Мама посмотрела на разукрашенное лицо Белочки, слегка нахмурилась, взяла пульт и выключила телевизор.

– Ты что-то сломала? Разбила?

– Н-н-нет. Нет! Нет, мамочка, я ничего не сломала. Я просто… Я просто играла.

Мама гномов не видела! Точнее, видела, но не замечала. Так же, как большие, хозяева фейской квартиры, видели феев, но не замечали, как будто и не видели.

– Понятно. А уроки?

– Да сделаю я, сделаю!

Янка подскочила к маме и обняла её:

– Мамочка, я тебя люблю.!

Мама поцеловала её в макушку.

– Я тебя тоже. Но это не повод не заправлять свою кровать. И переодень пижаму. Быстро. А я на кухню. И не включай больше так громко, оглохнешь.

Мама вышла из детской, прикрыв за собой дверь.

* * *

– Фууххх! – Выдохнули все разом.

– Говорила же крёстная, что мы будем здесь незаметными.

Толстый левой рукой вытер со лба пот, правой расстегнул куртку. Профессор сел на кровать, его ноги слегка подкашивались.

– Она говорила «наверное». И хихикала при этом. Янка! А на Белку твоя мама как-то так посмотрела, со значением. Или мне показалось?

Янка села рядом с Профессором. Секунд пятнадцать они вместе рассматривали Белочку, которая стояла, как замороженная.

– Ну да. Это ей пришлось напрягаться, чтобы такое не заметить, – сделал из увиденного вывод Профессор. – Сильно напрягаться. Белка, ты с ума сошла? Ты зачем это сделала?

– А тебе-то что? – разморозилась Белочка и тут же надулась. – Чтоб ты в этом понимал.

– Это ты хорошо придумала, – в упор рассматривал её лицо Толстый. – Только поздно. Надо было так размалеваться, когда мы королеву выгоняли. Она бы сбежала в ужасе, слезах и икоте. Ой!

Толстый отковырнул с её щеки розовую звёздочку, Белочка двинула его кулаком в живот.

Янка вздохнула:

– Пойдём.

Она взяла Белочку за руку и повела в ванную, умываться.

– Янка, иди… Идите… Иди завтракать, – позвала мама, когда та вернулась с приведённой в первоначальный вид Белочкой.

«Идите» она сказала, как будто удивляясь тому, что сама говорит.

На кухонном столе стояло пять тарелок. Табуреток не хватало, она принесла стул из гостиной. Янка заворожённо смотрела, как мама раскладывает пять порций гречневой каши, делает пять бутербродов с сыром. Делает, и сама не замечает, что делает.

– Садись, – сказала мама, обращаясь к Янке.

– Садитесь, – прошептала Янка четверым гномам, стоявшим за её спиной.

Гномы робко уселись за стол.

– Ешьте, – шепнула Янка.

Гномы взяли ложки. Янка глянула на маму. Мама смотрела куда-то в центр стола. Гномы начали есть. Толстый чавкал. Белочка не столько ела, сколько рассматривала и трогала ложки, чашки, тарелки, салфетки, всё, что стояло и лежало на столе. Малыш губами взял с ложки одно зёрнышко.