– Друг семьи? – предположил он.

– Одна из лучших школьных подруг Лотти.

Это показалось ему странным; глядя на Индиго, нельзя было сказать, что она принадлежит к высшему обществу, как Гас и его сестра.

– Честно говоря, она здесь еще и по делу. Индиго реставрирует окна в библиотеке, – пояснил Гас. – Мама попросила ее придумать что-нибудь занятное для новых витражей. Индиго ходит по имению и фотографирует.

Так вот почему она назвала камеру своим орудием труда. Лоренцо почувствовал, что краснеет.

– Ясно.

– Что случилось? – спросил Гас, заинтересовавшись.

– Я заметил утром, как она фотографирует сад, и подумал, что она проникла на территорию незаконно. Я… э-э… предложил проводить ее за ворота, – признался Лоренцо.

Гас рассмеялся:

– Готов поспорить, она послала тебя куда подальше. Наша Инди вольная душа. К тому же очень не любит, когда ей говорят, что надо делать.

Лоренцо скривился:

– Наверное, мне лучше извиниться.

– Хорошая мысль. Иначе ты рискуешь получить инди-видуальный урок, – отозвался Гас, нарочито разделяя две части слова.

– Инди… что? – озадаченно переспросил Лоренцо.

– Мы зовем ее Инди – сокращение от Индиго. Но она тот еще инди-вид. – Гас насмешливо поднял бровь. – Скажем так, она большой оригинал. Я попрошу Лотти представить тебя. – Он поманил к себе сестру. – Лотти, будь умницей, познакомь Лоренцо и Инди.

– Хорошо. Вы разве не знакомы? – Лотти взяла Лоренцо под руку и повела его к Индиго. – Инди, это Лоренцо Торелли, давний друг нашей семьи. – Она улыбнулась. – Лоренцо, это Индиго Моран, самая классная девчонка, которую я знаю.

Индиго засмеялась:

– Это потому, что ты живешь в мире, полном зануд, Лотти. Я самая что ни на есть обычная.

По мнению Лоренцо, она вовсе не была обычной – в ней было что-то уникальное. Что-то особенное.

– Гас говорит, вы учились вместе с Лотти, – заметил он.

– Да, пока ей не исполнилось четырнадцать лет и она не вырвалась на волю, счастливица. – Лотти дотронулась до плеча подруги. – Инди просто гений. Она рисовала карикатуры на девчонок, которые меня дразнили, и развешивала их по школе. Сложно делать пакости, когда все показывают на тебя пальцем и смеются.

Индиго пожала плечами:

– Известно, что перо сильнее меча.

– Твое перо было не только сильнее, но и точнее, – с жаром добавила Лотти.

Теперь Лоренцо понял, что значит «инди-видуальный урок». Персональная и едкая карикатура, выставленная на всеобщее обозрение. Нетрудно представить, каким изобразила бы его Индиго, учитывая ее слова о мире, полном зануд.

– Можно я буду невоспитанной и оставлю вас знакомиться дальше самостоятельно? – спросила Лотти.

– Конечно, – ответила Индиго.

От ее улыбки у Лоренцо перехватило дыхание. Он с удивлением обнаружил, что чувствует себя как взволнованный неопытный школьник.

– Я… м-м-м… хотел извиниться, – начал он.

Брови Индиго взметнулись вверх.

– За что?

– За свое сегодняшнее поведение.

Она пожала плечами:

– Забудьте.

Но забыть он не мог. Хорошие манеры ему прививали буквально с колыбели. Лоренцо была присуща идеальная вежливость, но с Индиго он обошелся грубо.

– Я не знал, что вы тоже друг семьи. – Он взглянул на нее. – Хотя могли бы и сказать мне.

– Зачем? Кто знает, может, это вы без разрешения проникли на территорию?

– Ладно, один – ноль в вашу пользу.

Ему нравилось, что Индиго дерзко ему возражает. После многолетнего общения с людьми, которые соглашались со всем, что бы он ни говорил, и всячески перед ним расшаркивались, ее свободное обращение было в новинку.

– Гас сказал мне, что вы реставрируете витраж в библиотеке.

– Реставрирую.

– Простите, но вы не выглядите как… – Лоренцо прервал сам себя. – Нет, все неправильно. Не обращайте внимания. Я, кажется, рою себе огромную яму.

Индиго расплылась в улыбке, и блеск ее глаз заставил сердце Лоренцо биться быстрее.

– Вы хотели сказать, что я не выгляжу как реставратор витражей? Или как девушка, которая училась в одной школе с Лотти?

И то и другое в точку. Он нахмурился:

– Э-э… Мне обязательно отвечать?

Индиго выглядела чрезвычайно довольной.

– Итак, посмотрим. С чего бы начать? Думаю, со школы. – Ее голос тут же приобрел аристократическую тягучесть, совсем как голос Лотти. – Мы с ней познакомились, когда нам обеим было одиннадцать. Нас разместили в одной спальне. К сожалению, там еще жили Лолли и Ливви. Наверное, мы могли бы стать четырьмя мушкетерами, но в моем имени отсутствует буква «л».

– Да и не похоже, что вы хотели бы сражаться в одном строю с Лолли и Ливви.

– Не хотела бы. – Ее глаза искрились, а голос зазвучал, как и прежде. – У меня не было времени на угрозы и издевательства.

– Надеюсь, вы не подумали, что я вам угрожал сегодня утром.

– «Не могли бы вы удалить фотографию?» – передразнила его Индиго.

Лоренцо поморщился. В ее исполнении это прозвучало довольно вычурно.

– Я же извинился.

– Вы актер или что-то в этом роде?

– Нет.

– Вы вели себя как заважничавшая второсортная знаменитость, – заметила Индиго.

Сказать ей?

Нет. Лоренцо не хотел, чтобы она перестала вести себя раскованно.

– Виноват, миледи, – весело ответил он. – Вы уверены, что вы реставратор?

Она рассмеялась. Ах, какие у нее притягательные губы! Внезапно Лоренцо ощутил безумное желание заключить ее в объятия и выяснить, хороши ли они на вкус. Подобная реакция на женщину была ему несвойственна. Обычно Лоренцо Торелли вел себя холодно, спокойно и отстраненно. Он действовал по указанию разума, а не сердца – так его воспитали. Если придерживаться сухих формальностей, не возникают непредвиденные ситуации.

Почему общение с Индиго Моран рождает в нем непреодолимое желание нарушить все правила? Это было бы вдвойне дико именно сейчас. Ведь он скоро станет королем Мельванте.

– Вы считаете, что реставратор должен быть примерно на сорок лет старше, с бородой и плохой стрижкой, в круглых очках и в сандалиях?

Лоренцо не смог удержаться от смеха. И в этот момент осознал, что все смотрят в их сторону.

– Простите. Я, кажется, веду себя как дурак, – извинился он перед гостями. – К тому же оскорбил мисс Моран как минимум дважды.