Ну вот, я как всегда веду себя, словно дурочка! Ну что мне стоило просто улыбнуться ему в ответ, если уж не смогла не пялиться!

Мелани поняла, что настроение, чуть поднявшееся после разговора с Патриком, вновь опускается на отметку ниже нуля. Кожей она чувствовала, как незнакомец смотрит на нее, и этот взгляд волновал ее кровь сильнее, чем молодое вино.

Мелани поняла, что сейчас вновь начнет стремительно краснеть, и поспешила спрятаться за своими блинчиками. Но на этот раз все старания Патрика пропали втуне: Мелани совершенно не ощущала вкуса того, что ела. Все ее мысли и чувства странно обострились под этим пристальным взглядом. Будто под прицелом, она каждой клеточкой чувствовала опасность, исходящую от него. Словно высокий мост над пропастью, с которого страшно смотреть вниз, но не смотреть нельзя, ее притягивали голубые омуты его глаз.

Я сойду с ума! – подумала Мелани, доедая последний блинчик. Или он, или я – кто-то из нас должен встать и уйти… или подойти.

Эта мысль огненной молнией пронеслась у нее в голове и смутила Мелани сильнее, чем все взгляды и намеки вместе взятые.

Неужели я готова первой подойти и познакомиться с мужчиной? Боже мой, что такое сегодня происходит? Мне кажется, я просто схожу с ума! Сколько раз я себе говорила, что больше никогда не позволю себе влюбиться, сколько обещаний давала? Кажется, жизнь меня ничему не научила. Как только увидела смазливого блондина, сразу же приготовилась сдаться и забыть обо всем!

Мелани бросила еще один быстрый взгляд из-под ресниц на незнакомца, словно хотела лишний раз убедиться в необыкновенной притягательности этого мужчины.

А он вовсе не смазливый! – возникла неожиданная мысль. Да, он не смазливый, как эти мальчики с журнальных обложек. Он просто красив, как Аполлон! Нет, не Аполлон, он – Марс, бог неизведанного, всего, что находится за оградой, и уж потом войны… Если бы только он подошел…

Мелани повернулась, но прекрасного незнакомца уже не было, и только на столике дымилась чашечка недопитого кофе.

Кажется, я в который раз упустила свой шанс узнать что-то новое об этой жизни, расстроенно подумала Мелани. Как же я устала от этих серых улиц, серых лиц! Почему до сих пор не наступила весна?

– О чем задумалась?

Мелани подняла голову и попыталась улыбнуться Патрику.

– Неужели твое сердечко поражено красотой нашего незнакомца?

– Твоя проницательность не принесет тебе ни славы, ни любви, Патрик! – сердито буркнула Мелани.

– Знаешь, он на тебя смотрел очень заинтересованно! Если бы ты не сидела, как весталка, он бы обязательно подошел к тебе познакомиться.

– Так уж и подошел бы! – Мелани усмехнулась. – Особенно сегодня, когда я похожа на чучело!

– Вы, женщины, уделяете своей внешности неоправданно много внимания. Кто тебе сказал, что ты похожа на чучело? Ты очаровательна, Мелани, особенно в те дни, когда тебя снедают тоска и меланхолия.

– Только не говори, что я похожа на печальную лилию, которая знает, как короток ее срок!

Патрик лишь удивленно приподнял бровь.

– Мне уже один раз говорили подобное! – Мелани рассмеялась. – И сильно ошиблись, я предпочитаю быть чем-нибудь более устойчивым.

– Например?

– Например, дубом: каждую осень сбрасывать листья только для того, чтобы весной распустить крону еще пышнее предыдущей! Срок лилии короток, а срок дуба огромен. Я предпочитаю дерево!

– О-хо-хо! Мелани, ты и упряма, словно дуб! Ну что тебе мешает быть чуть более открытой и не прятать глаза, когда мужчина смотрит на тебя? Да половина нашего квартала отдала бы правую руку только за то, чтобы проводить тебя домой!

– О нет! Мне не нужен излишний травматизм! Меня вышлют из страны, чтобы не раздавать такой толпе народа социальные выплаты.

– Если бы ты иногда была не только упрямой, но и умной, ты бы основательно задумалась над тем, что тебя ждет, – совершенно серьезно сказал Патрик.

– Знаешь, один человек на всю жизнь отбил у меня желание думать о будущем. Как, впрочем, и заводить какие бы то ни было романы.

– Я так и думал, что была какая-то история! Не хочешь рассказать?

– Чтобы об этом потом знали все те, кто хочет лишиться правой руки? – Мелани натянуто рассмеялась.

– На этот раз я серьезно обиделся. Ты же знаешь, что я никогда не буду сплетничать!

– А чем ты занимаешься целый день?

– Кормлю совершенно бессовестных людей.

– Ладно, Патрик, прости, я наговорила лишнего. Мне просто очень не хочется обсуждать эту тему.

– А тебе не кажется, что, если ты все мне расскажешь, тебе станет легче забыть?

– Нет, я никогда не забуду и рассказать никогда не смогу. Во всяком случае, не сейчас.

– Ты уверена в этом?

– Да, Патрик, спасибо тебе за заботу. Ты единственный человек, с которым я бы смогла об этом поговорить. Когда-нибудь, позже. Когда придет время.

– Ох, Мелани, как бы это время не пришло слишком поздно!

– Не нужно грустных пророчеств, Патрик. И, кстати, ты так редко называешь меня сокращенным именем…

– Я это делаю в минуту сильного волнения. Между прочим, за твою судьбу, моя дорогая девочка.

– Приятно знать, что кто-то о тебе волнуется. Ладно, Патрик, мне пора бы уже и заняться делом! Сегодня новое поступление горшков с танцующими фигурками. Кстати, почему они так тебе не нравятся? У меня многие покупатели просто в восторге. А один даже принялся собирать их!

– Псих какой-то! – прокомментировал Патрик. – Мне всегда очень тревожно смотреть на эти фигурки. У них какие-то нервные линии… Знаешь, Мелани, так бывает, только когда в человека попадает сразу много пуль. И он уже не здесь, но еще не там. На грани между мягким и пластичным телом и застывшим трупом.

Мелани поежилась.

– Кажется, не только мне нужно рассказать о своих проблемах, – наконец сказала она. – Ты был на войне?

– Я тоже еще не готов об этом говорить. Наверное, когда-нибудь мы с тобой сядем за стаканом глинтвейна и будем говорить всю ночь на пролет.

– Да, наверное, когда-нибудь так и будет, – Мелани улыбнулась старому другу. – А сейчас я пойду, пожалуй.

– Обещай прийти ко мне через неделю!

– А что-то планируется?

– Как ты могла забыть! «Святому Патрику» тридцать лет! Будет вечеринка только для своих.

– Боже мой, я же старше этого паба… – простонала Мелани.

– Вот ты себя и выдала!

– А мне нечего скрывать. В конце концов, даже если бы я стала на каждом углу кричать, что мне двадцать три, мне бы никто не поверил.

– Так ты придешь?

– Обязательно! Такое нельзя пропустить.