litbaza книги онлайнСовременная прозаСамурайша - Ариэль Бюто

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 38
Перейти на страницу:

Из-за ветра я не слышу, плачет мама или просто шмыгает носом. Она так крепко сжимает мою ладонь, словно боится, что я улечу, но я не показываю, что мне больно. Уже неделю все вокруг только и делают, что советуют мне быть поделикатней с мамой. Мне это начинает надоедать — я ведь не чудовище, в конце-то концов!

Мы стоим слишком далеко. Я наклоняюсь, чтобы разглядеть гроб, цветы и вырытую могилу. Похоже на русскую матрешку, которую он разбирал и собирал, развлекая меня в детстве, только теперь это не игра, и мы никогда не начнем все сначала. Мне, кстати, матрешки совсем не нравились, но в три года деревянные куклы меня развеселили, вот Эрик и старался.

Этим утром мама заставила меня облачиться в дурацкий старомодный костюм, который я надевал на прослушивание. Серые кусачие брюки, тесный синий пиджак и белая, мгновенно пачкающаяся рубашка. Вообще-то, я думал, мне больше не придется его надевать, в обычной жизни я не ношу ничего подобного — не хочу, чтобы меня принимали за клоуна. Мама не позволила мне надеть подаренную Эриком бабочку. Я поинтересовался, как будет одет Эрик, потому что слышал, что мертвых кладут в гроб в особой одежде и что им даже красят лицо, прежде чем зарыть в землю. В точности как перед прослушиванием. Мне показалось, что вопрос разозлил маму, но она ответила, что не знает, что никто ей ничего не говорил и чтобы я больше ни о чем ее не спрашивал.

Всякий раз, когда я задаю вопросы об Эрике, мама смотрит на меня с тоской и досадой и отвечает: «Поговорим когда-нибудь потом». Все равно что сказать: «Поймешь, когда повзрослеешь» — взрослые всегда так поступают, если не хотят отвечать на «неудобные» вопросы детей.

Эрик не пришел на мое последнее прослушивание. Мама солгала — сказала, что он в Японии. На самом деле тем вечером он выступал в Париже — я видел афишу на улице и узнал его на фотографии, но имя было другое — наверняка той девушки, с которой он играл. Меня прослушивали днем, так что Эрик вполне мог бы успеть. Хотя игра на рояле — не самая сильная моя сторона. Музыка — мамина идея, так она надеется сблизить нас с Эриком.

Играл я не слишком хорошо, а про афишу маме не сказал, чтобы не расстраивать ее еще больше.

Теперь, когда Эрик умер, я, возможно, брошу музыку. Это единственный плюс, потому что атмосфера в доме невеселая.

Все произошло в позапрошлое воскресенье. Я встал раньше мамы — она накануне праздновала с подругами свой день рождения, вот и решила поваляться подольше. Я взял на кухне кошелек и отправился за круассанами. Торопился ужасно — боялся, вдруг мама проснется, обнаружит, что меня нет, поднимет тревогу, начнет кричать, вызовет полицию. Она может решить, что я сбежал или меня похитили. Моя мама всегда воображает худшее. Ей никогда не придет в голову, что взрослый десятилетний сын решил сделать ей сюрприз на день рождения.

У булочной стояла женщина с золотым зубом и продавала нарциссы. Я купил у нее букетик, а на сдачу взял в киоске «Воскресную газету». Когда я вернулся, мама все еще спала. Между нами говоря, если мамочка-наседка не заметила, что ее птенчик сбежал из курятника, она не лучшая «наседка» на свете. Да ладно, шучу! Я сварил кофе, поставил на поднос чашку, тарелку с круассанами, рядом положил газету, а справа поставил вазочку с цветами и поздравление «С днем рождения, дорогая мамочка!», отнес все в ее комнату и отправился к себе. Больше всего на свете я люблю читать. «Убийство в Восточном экспрессе» — гениальная книга, но я обо всем догадался где-то на середине, что слегка испортило удовольствие. Я как раз подсказывал решение этому дурачку Эркюлю Пуаро — подумай о смерти Цезаря, старик, каждый убийца нанес по удару! — когда услышал жуткий вопль. От радости так не кричат. Я кинулся в мамину спальню. Нарциссы валялись на полу, кофе пролился на простыни, а мама вопила как безумная и трясла газетой. Она только что в лицо мне ее не швырнула и с рыданиями заперлась в ванной. Я подобрал газету и на второй странице увидел фотографию Эрика с какой-то китаянкой. Так мы с мамой узнали, что Эрик умер.

Интересно, где похоронили ту даму, что умерла вместе с Эриком? Мы стоим далеко, но я вижу, что гроб всего один. Около могилы девочка раздает всем желтые цветы, всем — но не нам, мы слишком далеко, за деревом, прячемся, как шпионы, и это странно — хоронят ведь Эрика. Незнакомые люди бросают цветы на гроб. Я не уверен, но мне кажется, что это нарциссы… Мама может быть довольна, мы с Эриком в конце концов сошлись во вкусах, пусть и по столь печальному поводу.

Глава 4

Май 1956

Милан Берней уже два месяца работал на синьора Скарпу. Этот промышленник возомнил себя Медичи и купил на Джаниколо палладианскую виллу. Вид с террасы на холмы Вечного города и мосты через Тибр мог потрафить вкусу самого завзятого филокартиста. Много веков домом владела родовитая римская семья, но в начале двадцатого столетия дела пришли в упадок. Разорившимся наследникам угасающего рода оказалось не под силу содержать дом, и в 1940 году они переселились в современную квартиру на окраине Рима. Прошло еще десять лет, прежде чем они решились продать это материальное свидетельство былого величия. Разбогатевший на продаже оружия африканским странам синьор Скарпа был очень убедителен: он предложил миллиарды лир наличными, и обедневшие аристократы, вздыхая и охая, как «побывавшие в употреблении» девственницы, продали стены вместе с обстановкой.

За последующие шесть лет синьор Скарпа потратил на ремонт и переделку еще несколько миллиардов лир, и дом на Джаниколо изменился до неузнаваемости. Теперь он полностью соответствовал представлениям об аристократизме выходца из среды мелких буржуа. Золото и мрамор скрыли от глаз людских седой камень, современная плитка легла поверх древних полов, дешевые подделки под XVII век «украсили» комнаты. Пережить катастрофу удалось лишь фрескам на галерее: Министерство культуры приписало авторство ученикам Рафаэля, объявило росписи национальным достоянием и взяло их под охрану. Скарпу обязали отреставрировать фрески, но он не желал тратить свое золото на старые картинки, которые и рассмотреть-то не мог, не вывернув шею (потолки были слишком высокими!), и нанял совершенно безвестного, а потому самого дешевого из французских реставраторов. Милан Берней согласился работать за жилье и скромное вознаграждение по окончании всех работ. Он привез в палаццо Джаниколо кисти, краски, жену Флоранс, установил леса и приступил к делу.

В те часы, когда Милан трудился, Флоранс выгуливала в находившемся по соседству ботаническом саду их будущего наследника. Врач пообещал чете Берней, что ребенок появится на свет в Риме. Будущие родители не сомневались, что их малыш станет творческой личностью, художником или артистом, но роды задерживались, и Милан, желая умаслить судьбу, усердствовал то над рукой Венеры, то над виноградной гроздью.

Наконец счастливый день настал. 15 мая 1956 года Милан отвез Флоранс в одну из лучших клиник, где ей отвели элегантную палату. Милан свято верил, что первые впечатления накладывают отпечаток на всю дальнейшую жизнь новорожденного, и не поскупился, надеясь, что в один прекрасный день его расточительность окупится сторицей. Он знал, что через несколько дней ему заплатят за полгода тяжелой работы, да и вообще не умел экономить.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 38
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?