Дело направили на пересмотр в ином составе суда. Олеся горько смеялась, жаловалась, что небо в клетку ей надоело, и не трепали бы уже нервы. Но все в камере увидели в этом перст судьбы и принялись уверять Олесю, что срок ей непременно снизят. Первое время Олеся не верила, но в ее глазах затеплилась надежда. Девушка давала себе и другим обещания измениться, начала креститься на иконки и перестала скандалить напропалую.

Предыдущий поклонник не оставлял надежды спасти заблудшую душу Олеси и писал ей поучительные письма в изолятор. В них, помимо жалоб на нехватку денег, содержались упреки и воспоминания об их с Олесей совместной жизни. Впрочем, конверт для ответа он вкладывал. Олеся отвечала ему в том же духе: просила прощения, рассказывала о тяготах своей теперешней жизни и делилась своими планами – получить в колонии профессию, отрастить волосы, найти настоящих подруг.

Приговор суд оставил без изменений. Узнав об этом, Олеся закричала: «Суки вы, я так и знала!» – и истерично расхохоталась. До вечера она смотрела мультики у старшей на шконаре. После проверки долго писала приемной матери письмо; опустив голову, курила одну сигарету за другой – и вдруг расплакалась, как маленькая.

К ней подошла Тетка, присела и обняла. Стриженая голова Олеськи уткнулась в ее плечо. И долго они сидели так, молча. А потом погас свет, потому что наступило время отбоя.

Это невысокая толстая смешливая тетенька с короткими темными волосами и хитрыми глазами. Лицо в шрамах – ревнивый сожитель изрезал ее ножом. Каждый раз, когда сокамерницы сочувствовали ей, Тетка злилась, защищала милого и объясняла эти шрамы своим неправильным поведением.

Зубов у Наташки почти не было. Она объясняла, что делать минет так намного удобнее. «Люблю пососать, а что? – искренне удивлялась она. – Самое милое дело – за щекой погонять… Эх, щас бы…» – и продолжала фантазировать вслух.

В изоляторе к ней прибились две молодые воровки-наркоманки. «Каштанку» Чехова они никогда не читали. Просто придумали, что у них семья, в которой Ира и Олеся – братья, а Наташка – тетка. Звали ее пить чиф, а Наташка шутливо ворчала: «Достали меня уже эти племяннички…» Прозвище намертво к ней приклеилось.

Первые полгода заключения Наташка была безответной и скромной. Старшая камеры изводила ее просто от безделья. Курить разрешала только на верхнем шконаре (втором этаже шаткой двухъярусной железной кровати) у форточки, несмотря на то что Наташка попала в тюрьму из больницы с распоротым животом: ее жертва, перед тем как отправиться в лучший мир, успела-таки пырнуть Тетку ножом. Наташка кое-как лазила наверх, а потом размазывала редкие слезы по лицу. Аккомпанементом ее рыданиям были вопли старшей по камере: «Бросай курить! Сидеть тебе еще долго, а здоровье ты давно пропила!»

Иногда же старшая, напротив, проникалась к Тетке симпатией и ставила в пример другим заключенным: «Посмотрите на Наташку! Шваль, алкашка конченая, а совесть-то у нее есть!» От столь сомнительных комплиментов та терялась и краснела, как девчонка, хотя ей было тридцать пять лет.

Наташке никто не носил передачи. Ее ребенок жил у родственников, и она не интересовалась его судьбой.

В жизни Тетки это был уже второй арест. В прошлый раз, «тем сроком», ее очередной сожитель совершил убийство. Следователи пытались им вменить «группу лиц по предварительному сговору» – чем больше преступников, тем лучше карьера, понятное дело. Почти год Наташка провела в следственном изоляторе, даже набила пять точек на руке (что означает «Один в четырех стенах»), но ее все же отпустили из зала суда с оправдательным приговором. Сожитель Наташки взял вину на себя и заявил в суде, что запугал женщину, чтобы та не сообщила о преступлении.

Видимо, Наташке нравился адреналин, потому что связывалась она только с плохими парнями. Точнее, с редкими ублюдками.

С еще одним ее другом приключилась такая история: сидели они дома вдвоем, выпивали и беседовали. Пили много, громко играла музыка. Потом почему-то приехала милиция и стала ломать двери. Наташкин ебарь взял большой нож, вышел из квартиры на лестничную площадку и убил двух милиционеров. Арестовало его прибывшее подкрепление.

Через пару дней звонит Наташе ее отец и спрашивает:

– Как дела, доча?

– Хорошо! – отвечает Наташка.

– А твой как?

– Нормально.

– Работает?

– Да.

– А кем он работает, кстати?

Наташа задумалась. Пауза затягивалась, и она произнесла первое слово, которое почему-то пришло ей в голову:

– Фрезеровщиком.

Папа помолчал в трубку и заметил:

– Да, видели мы с мамой по телевизору, как он ментов фрезерует…

Убийство, в котором Тетка оказалась замешана на этот раз, было еще одним проявлением бессмысленной человеческой жестокости.

Наташку и ее нового хахаля с уголовным прошлым пригласила в гости подруга. Они выпили, поссорились, и началась потасовка. Подруга ударила Наташку ножом в живот. Озверев от боли, Наташка повалила ее на пол. Потом они с любовником задушили «мразь» простынкой и отнесли на кровать. Там она лежала и хрипела еще некоторое время. Наташка, рассудив, что не очухается – и ладно, выпила с другом еще много-много водки. Потом они посмотрели футбол и легли спать рядом с жертвой. Наутро, обнаружив, что «мразь» уже холодная, убрали за собой все улики, вымыли пол от крови и покинули квартиру по-английски.

Взяли их глупо. Хоть Тетка и просила любимого держать все в секрете, видимо, друг не смог удержать в себе эту тайну – в тот же вечер, выпив, он похвастался какому-то собутыльнику, как ловко они с Наташкой разделались с «мразью». На следующий же день их арестовали.

Здесь стоит отдать должное смекалке оперативников. Определив, что парочка в запое, добрые милиционеры поехали с ними в магазин, купили им водки и начали пить с ними в «козелке». Наташка с другом наперебой рассказывали подробности преступления, они вместе смеялись, а оперативники им даже сочувствовали (вот влипли-то ребята!). И все им было интересно, даже просили показать: как душили-то? И куклу приперли в отдел, не поленились. И фотографировали Наташку на память с куклой… И вроде бы даже какие-то бумаги они подписали добрым операм, перед тем как отрубиться.

Протрезвев, Наташка пришла в ужас. Она изменила первоначальные показания и брала вину на себя, потому что у подельника уже было пятнадцать лет «отсижено». На всех допросах Тетка говорила, что сама убила подругу, пока друг ходил за сигаретами. Женщина твердо решила спасти любимого. На суде они поменялись нательными крестиками. Наташка гордилась своим решением.

Но и следователь не дремал. Как-то он пришел к ней в тюрьму, протянул чистый лист и попросил расписаться. Наташка была изумлена такой наглостью и отказалась. Тогда следак заявил, что рана была получена ею уже после драки с покойной подругой. Наташка выпучила глаза.

– Так меня же арестовали почти сразу, – говорит. – Что ж меня, мусорилы ваши в отделе порезали?