«из мужика выбиралось все, что можно выбрать. А не вынесет, умрет, - что за дело. На пустое место найдется новый полуголодный…». Не надо искать подстрекателей к бунту среди крестьян - «Бедность безысходная… бесправие, беззастенчивая эксплуатация, всех и все доведшая до разорения, - вот они, подстрекатели!»

В полной мере Плевако как художник раскрывался по таким делам, когда было необходимо проникнуть во внутренний мир человека, постигнуть все нюансы его душевного состояния. Плевако обладал этой чудесной способностью, невозможной без истинной любви к людям. В одной из своих речей (по делу Замятиных) Плевако сказал: «Профессия дает нам известные привычки, которые идут от нашего труда. Как у кузнеца от работы остаются следы на его мозолистых руках, так и у нас, защитников, защитительная жилка всегда остается нашим свойством не потому, что мы хотим отрицать всякую правду и строгость, но потому, что мы видим в подсудимых по преимуществу людей, которым мы сострадаем, прощаем и о которых мы сожалеем».

В искренности этих слов убеждает публикуемая здесь речь Плевако, прекрасно демонстрирующая все грани его таланта. Не затрагивая в речи ни одного правового вопроса (это задача присяжного поверенного И. Т. Саца), Плевако берет на себя, по его скромному выражению, «бытовую сторону дела», то есть самое сложное - исследование сокровенного в отношениях двух людей: убийцы и его жертвы. Перед нами во всей полноте разворачивается трагедия любви слабого человека к духовно надломленной женщине, очевидно психопатической личности, вовлекшей Бартенева в свои смертельные игры. Образ Бартенева, сначала безликий и непонятный, с каждым словом Плевако обретает законченные черты «несчастного Бартенева», вызывающего горячее сочувствие.

Речь Плевако по делу Бартенева - одна из лучших речей этого выдающегося судебного оратора. И я немного завидую тем читателям, которые впервые познакомятся с этим блестящим образцом русского адвокатского красноречия конца XIX века.

ДЕЛО БАРТЕНЕВА

В ночь на 19 июня 1890 года в Варшаве корнетом Александром Бартеневым в его квартире была убита артистка Императорского Варшавского театра Мария Висновская.

Убийца в ту же ночь явился в полк и сам сообщил о случившемся. По его словам, Висновская сама просила его убить ее и для этой цели принесла с собой на квартиру яд и револьвер, незадолго до убийства им у нее оставленные.

Пришедшие на квартиру Бартенева нашли труп Висновской лежащим на диване. В области сердца была рана. На трупе лежали три визитных карточки Бартенева со сделанными на них рукой Висновской записями. На одной карточке было написано: «Человек этот поступает справедливо, убивая меня». Другие записи были такого же характера.

Бартенев рассказал, что с Висновской он познакомился за год до убийства. Он влюбился в нее и близко с ней сошелся. Ее постоянно окружала молодежь, на сцене она пользовалась очень большим успехом, ей предстояла блестящая артистическая карьера - все это вызывало в Бартеневе ревность с боязнью, что Висновская его бросит.

Под влиянием этого он стал говорить Висновской о намерении лишить себя жизни. Висновская охотно с ним говорила о смерти и раз спросила у него, хватило ли бы у него мужества убить раньше ее, а потом - себя.

Неделю спустя после этого, в роковой вечер, Висновская приехала к нему в казармы и вместе с ним поехала на его квартиру. Здесь ночью она возобновила разговор о смерти. Он, Бартенев, говорил ей, что у него нет силы убить ее. Она стала его упрашивать это сделать, затем начала писать записки, после чего приняла привезенный с собой опий и накрыла лицо смоченным хлороформом платком.

После этого он сел на диван и, не сознавая того, что он делает, застрелил ее.

Рассказ Бартенева об обстоятельствах, сопровождавших убийство Висновской, подтверждения на следствии не нашел.

По словам лиц, знавших Висновскую, она была жизнерадостным человеком, меньше всего думавшим о смерти. Висновская была одной из известных артисток Варшавы, и ей предстояла блестящая артистическая карьера. Она вела легкомысленный образ жизни, часто влюблялась, причем любовные отношения обыкновенно продолжались недолго. Связь с Бартеневым, по словам лиц, знавших ее, нисколько не отразилась на ее жизнерадостности, и в ее добровольную смерть никто не верил.

Кроме того, в квартире Бартенева были найдены разорванные лоскутки бумаги. По их составлении на них можно было разобрать следующее:«Я попала в ловушку», «Бартенев меня живой не выпустит».

Все эти обстоятельства не оставляли, по мнению судебной власти, сомнения в том, что смерть Висновской была насильственной.

Судили Бартенева в Варшавском окружном суде без участия присяжных заседателей. Судебное заседание началось 7 февраля 1891 года. Защищали: присяжные поверенные Ф.Н.Плевако и И.Т.Сакс.

Речь Ф.Н.Плевако

Между обвинением и подсудимым в настоящем деле нет места для захватывающей дух борьбы, для непримиримого спора. Подсудимый, сознавшийся на предварительном следствии, подтвердил без всяких уклонений слово свое и здесь, на суде. Это упрощает задачу защиты, суживает объем ее, ограничивая ее доводы теми, которые, по данным дела, могут влиять лишь на меру и степень заслуженной подсудимым кары.

Формулируя с достаточной точностью признаки, по которым судья распознает между безнравственными поступками такие, которые влекут за собой уголовную кару, указывая на роды и виды наказаний, сопровождающих то или другое преступление, закон не исчерпал всех случаев, которые влияют на понижение назначенного наказания, но предоставил судьям значительную долю усмотрения при смягчении его.

Все, что в жизни подсудимого, в его характере, в его прирожденных достоинствах и недостатках, наконец, в обстановке совершенного им преступления возбуждает сожаление, снисходительное сострадание в честном человеческом сердце, - все это имеет право принять во внимание и судья, отправляющий правосудие.

Отсюда следует, что изучение условий, которые влияют на меру наказания, ожидаемого подсудимым, должно совпадать с воспроизведением тех фактических подробностей дела, в которых заключаются яркие признаки наличности данных, уполномочивающих меня говорить о пощаде и снисхождении к моему клиенту.

Останавливаясь на них, я воспользуюсь планом обвинителя: сначала изучу прошлое подсудимого и его жертвы до их первой встречи и затем уже, проследив печальную драму, начавшуюся их знакомством, подойду к ужасной минуте преступления. Вся разница будет заключаться в том, что я введу в дело факты, пройденные молчанием со стороны обвинителя, а эти факты дадут место иным выводам, более мягким, чем те, к которым пришел он; но метод, обнаруживающий в своем применении присутствие человечности и сострадания, надеюсь, имеет право конкурировать с тем, которому он противополагается.

Итак, к делу.

Обвинитель познакомил вас с личностью Марии Висновской. Он не отрицает, даже подчеркивает темные пятна в ее жизни и поступках, ставя, впрочем, их рядом с высотой ее умственных сил, выразившейся в думах и мыслях, занесенных ею в свой дневник. Со своей стороны, присматриваясь к личности покойной, я не вижу необходимости ни идеализировать ее внутренних сил, ни унижать