— Я занят! — рявкаю на бывшую, пытаясь нажать на отбой.

— Ты всегда занят. — насмешливо роняет она. Знает, стерва. Что я ей ничего не сделаю, а еще у нее есть сокрушительный рычаг давления на меня, и сейчас она его непременно применит: — Сын уже забыл, как его папаша выглядит!

— Заберу сегодня Колю к себе. — хмыкаю в трубку, — Довольна?

— Не сегодня, а на выходные. — ломается стерва. — У него школа, забыл что ли? Ах да, ты и не знал, что у тебя ребенок первый класс заканчивает.

Как же сильно я хочу ее послать, но я же мужик. Должен держать себя в руках.

— Я очень прекрасно помню об этом, Эвелина, — отвечаю вкрадчиво, — напомнить тебе какой именно счет я высылаю данной частной школе ежемесячно?

— Себе напомни! — пытается еще раз вывести меня из себя Эвелина, но я таки нажимаю на отбой.

Я в бешенстве. Бью кулаком по столу. А надо бы по башке этой дуре. Вот знает она, как вывести меня из себя, и знает, что безнаказанна целиком и полностью. А я сам болван виноват. Больше я в своей жизни подобного не допущу. Больше никаких жен и никаких детей! И никакого чувства вины, когда женщина давит ребенком на нужные рычаги мужской души.

Сынок мой еще мелкий. Ему мать нужна. Но, когда подрастет, я сделаю все, чтобы делом показать ему, как он мне не безразличен. А пока я делаю для него все возможное: он живет в роскошной квартире, у него своя комната, набитая игрушками и техникой до отвала. Есть няня, репетиторы, всевозможные кружки и секции. Охрененно дорогая частная школа и… его мамаша, которая удобно устроилась на моей шее, свесив ножки, стерва.

Ладно, надо успокоиться. Скоро совещание с братом и акционерами. Поднимаюсь. Поправляю пиджак и галстук. Взгляд мой падает на зеркало. Галстук помятый немного. Как и моя суровая небритая рожа. Без сожаления срываю его и бросаю в мусорку. Часть татуировки становится видна в горловине белоснежной рубашки. Да и хрен бы с ней, так брутальнее. Вообще, видок у меня тот еще. Бешеный взгляд, раздраконенный бывшей, татуировки, черные волоски на груди. Ну и хер с ними. Чай не барышня кисейная. Но вид у меня как у злобного волкодава. И это хорошо.

Выхожу из кабинета.

— Тань, бумаги мои принеси на совещание. — кидаю секретарше.

— Да, Михаил Захарович, сейчас все распечатаю и поднесу.

И это меня тоже раздражает. Секретарша должна была подготовить их заранее, а не «вот прям сейчас распечатаю и занесу». Ну почему женщины такие тупые?! Все причем, без разбора. Что мамаша моя, что бывшая, что секретарша.

От злости едва ли не скриплю зубами, а трясущиеся руки складываю в кулаки, пряча их в карманы.

Молча иду мимо идиотки, чтобы не сорваться. Не успеваю выйти в холл, как на меня налетают килограмм пятьдесят напряженных нервов на каблуках.

Я и вздохнуть не успеваю, как в мой пресс и грудь врезается на полном ходу девушка. Та самая. Из бухгалтерии.

Девушка испуганно ойкает, ее маленькие кулачки, сжимающие что-то до отметин на нежной коже, всполошено молотят по моей груди. Русые волосы попадают в пройму, щекоча татуировку.

Меня обдает жаром.

Она испуганно глядит на меня своими огромными синими глазищами, и тут по мне проносится вторая жаркая волна. И шевелится кое-что на дне похотливой мужской кхм… души. Тут же злюсь на себя. А на нее еще больше. Специально что ли мне все время на глаза попадается? Возомнила себя невесть кем после тех событий? П-ф-ф-ф… вот ей-то точно ничего не светит. Ни одной женщине больше от меня ничего не светит!

Очень осторожно, стараясь не сломать ее хрупкую талию, (черт, я и забыл, какая она нежная), отстраняю ее от себя. Пытаясь не так явно втягивать манящий запах с ее волос. Карамелью какой-то пахнет. И в ту ночь так же пахла.

— Чего вы у меня на глазах маячите? — рявкаю неожиданно грубо, даже для себя.

Девушка закусывает нижнюю губу (со мной кокетничает, знаю я эти все их фишечки дешманские наизусть!), вздрагивает и стискивает кулачки сильнее.

— Нет… — лепечет умирающим голосом, но я ее уже не слушаю.

Она мне не интересна! У меня впереди совещание. Не интересна, я сказал! Вообще какая-то назойливая дуреха! Навроде бывшей моей. Но Эвелена хоть видная — яркая блондинка, грудь четвертого размера, губы, манеры… а эта — ни кожи, ни рожи. Ладно, хрен с ней, что-то я слишком много думаю про нее в последнее время.

МИХАИЛ ВОРОНОВ

Широкими гулкими шагами пересекаю приемную своего брата. Ангелина Красавина, его секретарша прячет заплаканное кукольное личико за монитор компьютера. Чего это сегодня с бабами нашей компании? ПМС у всех поголовный? У бывшей тоже ПМС, но у той пожизненный, так что удивляться нечему.

А вот Ангелина, помощница и секретарь Кирилла всегда производила впечатление серьезного надежного сотрудника. Она уже около года работает с ним, и я никогда не замечал столь бурного проявления ее эмоций. Наорал он что ли на нее? Кирилл может. Мы оба с ним суровые мужики. Не досталось нам материнской ласки, теплоты. Преданы мы женщинами и не раз, поэтому, что я ничего хорошего от баб не жду, что он.

Иду мимо рыжеволосой Ангелины. Не мой это уровень, разбираться в бабских соплях. Ревет, ну и хрен с ней. Небось, своего мужика достала, вот и получила по заслугам.

Не глядя в ее сторону, полностью игнорируя, захожу к Кириллу.

— Привет, братишка! — Кирилл привстает, крепко жмет мою руку. — Ребров еще не подошел?

Мы с Кириллом погодки, а посему, хоть он и младше, но разницы между нами мы никогда не чувствовали. Мы даже похожи внешне. Но я больше предпочитаю спортивный стиль, небритость, вольную борьбу в качестве хобби, Кирилл же всегда одет с иголочки. Он идеально подстрижен, его борода и усы имеют четкие контуры, он занимается спортом, предпочитая тренажеры мордобоям. В общем он поспокойней меня, но, если его вывести, то лучше сразу покидать пределы земной орбиты.

Кирилл взбудоражен. Черные его глаза метают молнии, желваки выступают на напряженных скулах. Точно на рыжулю наорал.

— Чего это твоя секретарша сырость развела? — изгибаю бровь.

— Потому что дура, млять! — в сердцах выкрикивает Кирюха.

— Ладно, не кипишуй так, сегодня все бабы дуры, — хмыкаю я. — Мне ща бывшая кровь пила по телефону, а еще…

Нет, стоп, про Кристину он знать не должен. Морщусь при воспоминании о ней. Обещал же себе не вспоминать о ней.

— Долбанные корпоративы! — рычит Кирилл. — Завязывать с ними надо, млять!

— Согласен. — усмехаюсь я, и снова молодая воровка соблазнительно дрожит от страха передо мной в моем воображении.

Святая правда! Нахер эти корпоративы! Бухать в одиночестве надо, а не набрасываться на своих работниц. Пусть и провинившихся. Я вот косякнул на корпоративе, а брат чего? Тоже кого-то оприходовал? Впрочем, это его дело.