От злости скреплю зубами. Хватит с меня беременностей, и детей хватит! Уже один раз лопухнулся, второй раз я этого не допущу! Если Кристина думает, что что-то поимеет с меня, то она глубоко заблуждается! Я был пьян в тот вечер! Я не понимал, что творил. Но она-то могла предположить, что от близости мужчины и женщины рождается ребенок! Могла предположить и не сделала ничего! Вообще ничего, что могло бы предотвратить нежелательную беременность!

КРИСТИНА

— Ваш ужин. — в палату входит симпатичная девушка в белом халате.

Меня уже кормили тут обедом, поэтому я не удивлена наличию ужина. На подносе дымится тыквенный крем-суп, филе белой рыбы на пару и ломти отварного картофеля. Так же небольшая порция свежего салата, йогурт без наполнителей и травяной чай. Все диетическое, но запах отменный.

— Приятного аппетита. — Медсестра ставит поднос с ужином на стол, и быстро удаляется из палаты.

Я успеваю ее поблагодарить и только потом до меня доходит, что я лежу под капельницей. Ну ничего, стол близко, и она не помешает мне.

За день я успела отзвониться подруге, предупредив ее, что попала в больницу. Она конечно для виду поохала, но, думаю, в душе она даже рада, что я наконец от нее свалила, пусть даже таким способом.

Так же о своих неприятностях я сообщила брату. Он обещал навестить меня в ближайшее время. Я не стала говорить ему о беременности по телефону, но при личной встрече, возможно откроюсь.

Я съедаю вкусненького супчика и уже тянусь вилкой к рыбке, как дверь моей палаты сотрясается под мощным натиском.

Вздрагиваю и во все глаза гляжу на злого, точно тысяча демонов, Воронова.

Я не ожидала его увидеть. Честное слово. Думала, что теперь мы с ним встретимся лишь в офисе, когда меня выпишут из больницы. Но он тут. Сверлит меня тяжелым взглядом, после того, как едва ли не сорвал с петель дверь.

Оценив обстановку, Воронов обманчиво неспешно прикрывает за собой чудом уцелевшую дверь. Подходит ко мне с грацией хищника, который точно знает, что глупая дичь попалась в ловушку и уже никуда от него не денется.

Я вскакиваю с места. Делаю шаг назад, к штативу капельницы. Не знаю, что задумал гендир, но вид у него совсем зверский.

— Ты беременна?! — сокращает расстояние между нами до минимума.

Я, ожидавшая услышать от него что угодно кроме этого вопроса, лишь вздрагиваю и со страхом гляжу на него. Какое же суровое у него лицо! Ни один мускул не дрогнет, ни одна мышца не расслабится. Такой убьет, и пройдет мимо, не оглянувшись.

— Повторяю вопрос. — рычит Воронов, остановившись близко, непозволительно близко от меня.

Какой же он высокий! И страшный! И сильный! Я перед ним что тростинка перед вековым дубом. Его слишком много в этой палате. Он заполонил собой все пространство, напитал его запахом своего парфюма, своей бешенной энергетикой.

Тянусь закрыть руками животик. Жест неосознанный, направленный на то, чтобы защитить малыша от агрессора, но, когда я его произвожу, это производит эффект разорвавшейся бомбы.

— От меня?! — орет не своим голосом гендир, хватая меня за ладони, и отбрасывая их от живота. — Отвечай, тупая овца!

Иголка от капельницы выдерживает напор и хамство босса, неприятно дергается в руке, этого я не замечаю совершенно. Мне так страшно, что я делаюсь еще ниже ростом. Но во мне сейчас развивается ребенок. Я отвечаю теперь не только за себя, и поэтому должна защищать малыша. Даже от его собственного отца.

— Не важно.

— Еще как важно!!! — продолжает давить на меня Михаил.

— Ребенок только мой. Нам от вас ничего не нужно.

Михаил осекается. Бледнеет еще больше.

— Правильно я понимаю, что ты сейчас призналась в том, что забеременела от меня? — отстраненно интересуется он.

— Понимайте, как хотите.

Не вдупляю, откуда во мне берется столько дерзости, чтобы выдержать его злой тяжёлый взгляд. Наверно, он меня сейчас убьет, потому что лицо его уже синеет от бешенства.

— Ты немедленно пойдёшь и сделаешь аборт! — цедит он каждое слово. — Я сейчас позову врача. Мы решим эту проблему в моем присутствии!

— Нет. — тихо возражаю я, отступив от него на шаг. Кабель от капельницы вновь натягивается на руке, но мы оба этого не замечаем.

— Тебе не на что надеяться! Я никогда не приму этого ребенка! И тебя не приму! — рычит он мне в лицо. — Ты не моего круга. Ты — нищая, никчёмная дрянь. Думаешь, я не знаю, для чего ты забеременела?!

Какой-то бред он несет. Я малыша не пальцем себе делала. В тот вечер он просто взял свое, не спрашивая моего согласия. А теперь я виновата в том, что он оставил мне сюрприз на память!

— Это мы вас не примем. — снова удивляю я саму себя.

Я привыкла к оскорблениям, но смешивать ребенка с грязью не позволю никому. Даже его отцу.

Тяжёлые ладони Воронова ложатся на мои плечи и сдавливают их, придавливая к земле.

— Ты берега попутала, овца! — шипит мне в лицо. — Я тебя в тюрьму засажу за деньги! Там будешь рожать! За решеткой! Если выживешь!

У меня в глазах темнеет от его слов. Он может. Он может в этой жизни все! У него деньги. У него власть. А я лишь грязь под его ногами, которая не достойна вынашивать ему ребенка.

Я покачиваюсь в его руках. Кажется, у меня что-то течет по бедрам. Но он, не замечая ничего, продолжает меня удерживать, подавляя собой.

— Вы — чудовище. — еле лепечу я.

Смотрю вниз и мир уходит из-под ног. У меня кровь. Много крови. Я беспомощно висну в его руках.

— Хватит играть, актриса хренова! — встряхивает меня Михаил и осекается. — Вот черт! — замечает он кровь наконец. — Кристина! Кристина!

На меня словно вакуумный мешок надели. Я слышу все издалека, будто наблюдаю со стороны.

Михаил в панике. Он укладывает меня на кровать, поправляет шланг капельницы, затем выскакивает в коридор, зовет врача. Следом возвращается ко мне. Он рядом, сжимает мою руку, замахивается для пощечины, но удара я не ощущаю. На ходу он смягчает его и лишь треплет меня по щеке.

Его растерянное лицо заменяется врачами. Они отгоняют его, перекладывают меня на каталку, куда-то увозят, нацепив мне на лицо кислородную маску. А дальше пустота и тишина.

МИХАИЛ ВОРОНОВ

— Девушке можно сделать аборт? — интересуюсь у врача, после того, как он отчитывается мне, что выкидыш остановили.

— Это ее первая беременность, поэтому ребенка лучше сохранить, — получаю я ответ.

— А что будет, если все же сделать? — настаиваю я.

— Девушка может остаться бесплодной. И аборт ей никак не сделать, потому что она хочет сохранить беременность.